Если вы не влюблены

– У вас бы и не получилось, – отрезал Дворецкий. – Препятствия только разжигают мой азарт, учтите это на будущее.

Они посмотрели друг на друга в упор.

– Я хочу спать, – неожиданно заявил Будкевич.

– Значит, вопросов больше нет? – Таранов переводил взгляд с одного мужчины на другого, однако первой откликнулась Таня.

– Есть! – звонко сказала она. – Во время той грозы мы подумали, что с тобой тоже могло что-то случиться, и вошли в номер поискать какой-нибудь знак или записку…

– И что? – напряженным тоном спросил Таранов.

– Я нашла в твоем свитере книжку с автографом Заречного, – выпалила Таня.

– Ну, разумеется, – саркастически заметил он. – Это уж, как говорится, до кучи… И с этим ты жила, да? Ты вообще мне не доверяешь, да?

Он так обозлился, что когда Будкевич попытался что-то сказать, попросту грубо оборвал его на полуслове.

– В тот день я все же отправился в книжный магазин. Роман у меня уже был, я купил его накануне гастролей и взял с собой, чтобы читать в дороге. Из гостиницы я вышел пораньше, поэтому шел не торопясь. И вдруг увидел Заречного, который сидел на веранде летнего кафе и разговаривал по телефону. Я рискнул подойти к нему, и он благосклонно отнесся к предложению выпить вместе по бокальчику вина. Мы выпили, минут десять поговорили, он подписал мне книгу, и я, совершенно счастливый, удалился. А когда узнал, что Заречного убили, испугался.

Поскольку все молчали, Таранов занервничал.

– Вы что, думаете, я сверхчеловек? Я не могу испугаться? Или все настоящие мачо сразу же бегут в милицию рассказывать о том, как они провели день?

Вопрошая, он сверлил глазами Дворецкого, который однако был совершенно невосприимчив к подобного рода экспрессии. За долгие годы службы его не раз пытались запугать, подкупить и даже соблазнить.

– Ну, что скажете? – спросил Будкевич и посмотрел на Дворецкого заискивающе. – Мы пойдем ловить этого типа?

– Думаю, он давно уже вне пределов досягаемости, – ответил тот. – В любом случае, я удовлетворен рассказом. Он многое прояснил. На всякий случай я хочу знать, не проживают ли еще чьи-то родственники в Перегудове, Ордынске или Приозерске? Чтобы быть во всеоружии… Господи, что с вами?

Будкевич покачнулся на стуле и едва не грохнулся навзничь.

– Голова закружилась. Мне вообще сегодня нехорошо. Вот, Таню с постели поднял, хотел попросить у нее лекарство. Я знаю, что она дико запасливая, возит с собой хорошую аптечку.

Таня ни на секунду не поверила, что Алик звонил ей именно за этим, однако остаться с ним наедине и выяснить, что же случилось на самом деле, не было никакой возможности – Дворецкий был начеку. Она не сомневалась, что теперь «момент истины» уже упущен и что на следующий день Будкевич будет избегать встречи и увиливать от вопросов. Однако именно Алик был первым, кто постучался в дверь их номера поутру.

Приозерск, день второй

Обычно деликатный Алик забарабанил в дверь так, что вспугнул двух птичек, сидевших на подоконнике. Таня выскочила из ванной с полотенцем в руках, но Дворецкий уже впускал режиссера в номер. Позади Алика в коридоре топтался растрепанный Рысаков, взволнованно спрашивая:

– Чего за шум-то? Что случилось-то? У меня уж и сердце не на месте… Алик, ты чего такой… не такой?

Будкевич в самом деле был совершенно не похож на себя и имел вид человека, который только что вырвался из рук отпетых головорезов и чудом избежал смертельной опасности. В руке он держал неровно сложенную газету, которой и принялся размахивать, зазывая Рысакова в номер. Тот вошел и захлопнул за собой дверь.

– Так, объясните спокойно, что произошло? – спросил Дворецкий, который не успел еще побриться и выглядел слегка помятым.

– Барабанова убили! – выдохнул Алик и швырнул газету на стол. – Там написано, что вчера ночью его пырнули ножом недалеко от гостиницы. Он умер, не приходя в сознание. Теперь нашей антрепризе точно конец, да-да! И так-то было все плохо… Но еще и Барабанов… Это уж ни в какие ворота!..

– Кто такой Барабанов? – ошалело спросил Дворецкий, хватая газету и пробегая глазами развернутую страницу.

Таня и Рысаков стали объяснять ему, кто такой Барабанов, а Алик упал на стул и принялся раскачиваться из стороны в сторону, заунывно причитая.

– Давайте телевизор включим, – предложила Таня, заглядывая Дворецкому через плечо. – Вот, в газете программа есть, через минуту должны начаться местные новости.

Не дожидаясь согласия мужчин, она подбежала к телевизору, нажала на кнопку, после чего схватила пульт и принялась переключать каналы. Новости как раз только что пустили в эфир. Начались они не с криминала, а с репортажа об открытии нового здания городской библиотеки. Почетную красную ленточку должен был разрезать мэр города Приозерска Михаил Андреевич Талабанов. Камера наехала на упитанного Талабанова, который стоял на ступеньках, сверкая начищенными зубами и ботинками. Именно в этот момент Рысаков, глядевший на экран, неожиданно завопил:

– А-а! Вот она! Это же она, смотрите!

Он стал тыкать пальцем в экран, приплясывая на месте от безумного возбуждения.