Если забуду тебя, Тель-Авив

Не знаю, что потрясло меня больше – что я поняла эту фразу на иврите, или что её произнесла женщина. Но я удивилась так, что не сообразила сложить из пальцев решётку и заорать: «Meetoo[28], засунь в жопу свои оценочные суждения, самодовольная самка, и не думай, что я дала бы тебе шанс только потому, что у тебя есть сиськи!»

Нет, ничего такого, просто похлопала глазами и в российской традиции задумалась, что это было: я вызывающе одета или сижу на охотничьей тропе? Как на променаде возле моря, например, – это законная территория пляжных пикаперов, прилипающих ко всему, что напоминает женщину.

Но потом приказала себе прекратить аутовиктимблейминг – как известно, для насилия основание не требуется, это ещё Крылов сказал (не Константин, а Иван Андреевич).

Потом на Алленби нашла книгу «Импотент» и кучку эзотерической литературы, но решила не принимать на свой счёт, подобрала только Пелевинскую, про лисичку.

2

Я снова это сделала. Два года держали дистанцию с мужчиной, и вот за один вечер всё рухнуло.

А нефиг было некоторым уезжать на месяц с лишним в Москву и оставлять во дворе кучу хлама. Потому что однажды к нам заявились из мэрии и потребовали убрать всё быстро-срочно. Хлам, допустим, вывезли его друзья, но осталась гора листьев в центре двора и бомжацкая нычка в дальнем углу. Муж её, видите ли, не трогал из благих соображений, а теперь его милосердие стало моей проблемой.

И я, честно, собиралась вытаскивать это дерьмо сама, но тут явился бесценный друг и сделал предложение, от которого невозможно отказаться. И целый час мы, все в поту, качественно трахались в опавших листьях. Потом, снимая перчатки и обмывая руки антисептиком поняли, что всё как всегда, вплоть до резинки и мирамистина.

А вот не надо оставлять женщину наедине с вашими проблемами, она может порешать их так, что вам не понравится.

Оргазм, кстати, тоже был, по окончании этого всего.

3

Давно хотела написать про израильский секс, но я же почти всё время замужем. Нет, сейчас-то муж уехал, но я себе сделала напоминалку.

В общем, если коротко, то я тут ужасно боюсь дать бомжу. Шла недавно по Алленби и как раз осознала проблему. Вот он стоит возле лавочки и треплется с продавцом, длинный, тощий, в растянутой майке и линялых джинсах, грубо остриженное полуседое каре и трёхдневная щетина – и что я в связи с этим должна думать? Я всегда с такими спала, когда они были не седые. Но кто это: хипстер пожилого возраста, популярный телеведущий, левый профессор или местный бомжара? Нету у меня инструмента, чтобы распознать, помог бы нос, но осенние бомжи не воняют, если не хотят – рядом море, пляжный душ, соцслужбы их обстирывают, да просто можно спереть чистой одежды из прачечной самообслуживания, пока хозяин запустил сушилку и ушёл пить кофе. Последний понравившийся мне французишка из кафе на Буграшов выглядел совершенно так же, и он там вроде был владелец. А кроме того, если я подойду и принюхаюсь, это ужасный риск. Если воняет, то шок и тошнота на много дней, а вдруг нет? Что, если он, как все мои мужчины, запахнет Miyake Intense? Кто ответит за попранную честь, рухнувший брак и разбитое сердце?

Проблему я осознала однажды в Москве – поразилась, как много на меня смотрят на улице и присылают сигналы. Не думаю, что моя скромная северная красота в Тель-Авиве никого не прельщает, просто я не считываю здешнего внимания совершенно. Во-первых, я и визуального контакта не допускаю, стоит зацепиться, как эти люди начинают говорить со мной на посторонних языках, от которых я леденею. По первости, когда я пыталась их использовать для улучшение своего иврита, всё заканчивалось гадко – однажды меня поцеловал менеджер. Меня для того мама рожала, а жизнь била бесполезно красивым телом о ледяные камни, чтобы целоваться с менеджерами, а? А?

А во-вторых, когда, не дай бог, считываю, всё кончается ещё хуже. Буквально этой весной случилось, на Пурим. Пошли мы с девушкой в клуб на Ротшильд, выпить сока, на людей посмотреть, ну и корсет выгулять. Сели в самый тихий зал, щебечем по-стариковски, разглядываем всю эту вызывающую юность. И говорю я:

– Какая всё-таки величайшая тель-авивская несправедливость, что как остановится на ком глаз, так сразу он гей. Вот эти мальчики, например.

И не успеваю я развить мысль, как эти два напримера идут к нам за стол знакомиться. И едва моя близорукость позволяет, я понимаю, что вот этот блондинчик точно такой, как надо. Правильного возраста (двадцать восемь только с большого похмелья), длинный, весь в мышцах, челюсть тяжёлая, взгляд коровий, притом программист и белый парик ему ужасно идёт. И я по рассеянности таки фокусирую на нём взгляд и тут же думаю сразу три вещи:

– домой нельзя тащить, четвёртый день Пурима, бардак и всюду костюмы горой;

– но туалет здесь довольно чистый и саундтрек там приятный;

– БЕЖАТЬ!!!