Если забуду тебя, Тель-Авив

Фотографировать Флоренцию, конечно, очень стыдно. Увидишь ангела на углу, прицелишься, а тут восемь туристов с камерами, все в одной точке, и нафига вообще снимать то, что до тебя прекрасно существовало сколько-то сот лет, и потом ещё будет, а в промежутке уже зафиксировано миллионами кадров. Какая-то минимальная уникальность должна быть в любом несмываемом человеческом продукте, иначе и суетиться не стоит. Поэтому остаются только отражения, свет и граффити. Рада бы добавить и прохожих, но они очень портят пейзаж, очень. Так и стоишь в тщетной попытке дождаться, пока кончатся люди, допуская в кадр разве что лодочку. Но на площади палаццо Питти социофобия окончательно меня скомпрометировала: добрых пять минут ждала, пока отвратительно тощая девица в кружевной юбке, которая портит мне вид в зеркальной стене, свалит, оставив нас с городом наедине. А она всё вертелась и переминалась, пока до меня не дошло. До сих пор страшно благодарна современному искусству за своё длинноногое отражение.

6

Здесь даже к самой угрюмой женщине возвращается способность всплёскивать руками и вскрикивать, потому что есть вещи, на которые невозможно реагировать иначе – проход канатоходца над площадью, слепой летний дождь, когда сверху падает сияющий поток чистой тёплой воды, самый красивый мужчина на свете, без предупреждения появившийся в дверях, птица над Арно, на которую смотришь с Золотого моста, розовые от заката стены Дуомо, внезапно возникшие за поворотом, совершенный изгиб полуденной улицы Святого Николая, первый взгляд вверх в капелле Медичи. И каждый раз после такого нужно немножечко присесть или хотя бы прислониться, чтобы как-то сложить в голове: это случилось, это никогда больше не повторится, это со мной навсегда.

7

Был такой день, когда у меня заканчивалась музейная карточка, и я хотела осмотреть как можно больше напоследок. Кажется, в семь часов я вместила полдюжины музеев, несколько капелл, базилик и сады Боболи. И всякий раз, когда я совсем уставала, для меня находился кусочек неба – я ложилась на траву под каштаном и смотрела вверх сквозь листья, или присаживалась во внутреннем дворе палаццо, или задирала голову и видела в открытом куполе фрагмент синевы. Небо в этом городе есть везде, даже там, где его не ожидаешь, специально оставлено для отчаявшегося путника, чтобы отдохнули глаза и успокоилось сердце. И поэтому, когда соскучишься по Флоренции, не нужно пересматривать фотографии, достаточно взглянуть на небо и найти там её отражение, видимое из любой точки Земли. Ну, в нашем полушарии точно.

Был такой день, когда я ходила по улицам и всюду замечала письма: они лежали на порогах домов, выглядывали из почтовых ящиков, торчали за решётками окон. Ни одно из них не было для меня и все они были мне, потому что каждая вещь в этом городе – послание, и не с меня это началось, и не мною закончится.

Был такой день, когда я решила не ходить к Дуомо, а захотела найти кофейню, где несколько раньше ела сладчайшие канноли. Потому что невозможно всё время обмирать и печалиться, нужно иногда опускать глаза на вещи земные и радостные. И на площадь Республики я тоже больше не хотела, потому что трудно всё время смотреть на карусель, которая никогда тебя не прокатит. Поэтому я повернулась спиной и к собору, и к площади, и стала искать. Надо ли говорить, что в тот день я видела Дуомо раз пятнадцать, он высовывался из самых дальних переулков, им заканчивались все улицы, он выскакивал из-за угла, а когда уставал, на смену приходила карусель. Каждый раз, стоило отвести взгляд от карты и пойти по наитию, натыкалась на резные стены или гарцующих лошадок. Я поняла, что это как Курский вокзал, и смирилась. Села в кафе с видом прямо на кормящую львицу и выпила уже свой шоколад и съела тирамису. Потому что бесполезно прятаться от знания, что это последний день и мне придётся всё оставить, отпустить, разжать руки, положить, где взяла, отвернуться и уйти.

8

Возвращаться из Флоренции – как если бы секс со случайным человеком к утру обернулся любовью, но тебе всё равно пришлось встать и поехать домой, и не для того, чтобы в спешке собрать вещи и удрать обратно, а с тем, чтобы остаться и как-нибудь дальше жить.

Будто не было ничего.

Прогулка на Новый год

1

Мне как-то грустно, у всех Рождество, а к нам мошиах опять не пришёл, да и на всеобщий Новый год убрали: люди в декабре истерически впахивают с тем, чтобы до двадцать девятого получить бонусы и упасть под ёлку без сил на две недели, а ты просто истерически впахиваешь до тридцать первого, с тем, чтобы назавтра встать и продолжить впахивать. Ну или мучительно лежишь в сторону книжки и на годовом рубеже всего лишь меняешь бок.