Если завтра не наступит

Он сидел за рулем трехтонного лимузина «ЗИЛ», конфискованного в правительственном гараже через пару часов после свержения Шеварднадзе. Спохватись Тутахашвили немного раньше, он успел бы обзавестись современной специномаркой дипломатического класса, но соратники по борьбе оказались более расторопными. Лучшие кабинеты, квартиры и дачи тоже расхватали всякие чересчур шустрые министры без портфелей, однако Сосо Тутахашвили не подавал виду, как это его задевает. Он знал, что скоро настанет его время. Главное, дожить до своего звездного часа, а с этой точки зрения бронированный «ЗИЛ» был предпочтительней, чем шикарный с виду, но вполне пулепробиваемый «Мерседес» или «БМВ».

Кроме того, цвет антикварного автомобиля удачно гармонировал с новехонькой униформой шефа тбилисской жандармерии. Черное с серебром – красиво и со вкусом. Портные, готовившие эскизы и выкройки, не зря просмотрели все серии фильма «Семнадцать мгновений весны». Это было сделано по настоянию Тутахашвили, и он остался доволен результатом. Новая форма воодушевляла его на подвиги, а прозвище Черный Полковник вовсе не представлялось ему обидным.

Наоборот.

– Что вам от меня нужно? – спросила Тамара.

Кроме нее и Тутахашвили во вместительном салоне лимузина, рассчитанном на семь пассажиров, никого не было. Жандармы находились в двух машинах, стоящих спереди и сзади. Один торчал на улице, картинно придерживая висящий на плече автомат. Несмотря на то что он не проявлял никакой агрессии, прохожие, завидев парня в черной форме, спешили перейти на другую сторону улицы или же ускоряли шаг. Тамара их отлично понимала. После того как Гоги едва не стащил у нее фотоаппарат со смертельно опасными кадрами, она в очередной раз убедилась в том, что исходящая от Тутахашвили угроза усиливается с каждым днем.

– Что мне от тебя нужно? – удивленно переспросил он. – Давай лучше поговорим о другом. О том, что тебе нужно от меня.

– Ничего, – быстро сказала Тамара.

– Ошибаешься, – убежденно заявил Тутахашвили. – Тебе нужна безопасность. Для тебя и для твоего уважаемого отца. Или не так?

– По-моему, я вас ни о чем не просила.

– И напрасно. Я могу многое. Почти все.

– В последнее время, – с горечью сказала Тамара, – все мужчины только и знают, что предлагают взять меня под свою защиту.

«Кроме одного, – добавила она мысленно. – Кроме того мужчины, в защите которого я действительно нуждаюсь. Где ты, Женя? Куда ты подевался? Разве не чувствуешь, как мне страшно и плохо?»

– Ты о ком? – вкрадчиво поинтересовался Тутахашвили.

Тамара вздрогнула, решив, что проговорилась, но тут же взяла себя в руки и качнула головой:

– Ни о ком конкретно.

– А мне кажется, что ты имеешь в виду нашего общего знакомого, – прищурился Тутахашвили. – Признайся, этот крысеныш Гоги претендует на роль твоего личного ангела-хранителя?

Когда полковник изъяснялся по-русски, его речь была затруднена и косноязычна, но родным языком он владел неплохо.

– Гоги не крысеныш, а хорек, – сказала Тамара. – Напрасно вы его ко мне приставили. Злобное, но жалкое и тупое создание. Не внушает ничего, кроме отвращения.

– Наши мнения сходятся, – важно заявил Тутахашвили. – Сегодня же Гоги исчезнет с твоего горизонта. Вообще исчезнет, понимаешь меня?

– Разве я просила об этом?

– Желание дамы для меня закон, даже если оно остается невысказанным.

– Во-первых, я вам не дама! – в сердцах выпалила Тамара, понимая, как глупо это звучит. – Во-вторых, вы последний человек на земле, с кем мне хотелось бы беседовать о своих желаниях.

– Последний человек, – повторил Тутахашвили, которому явно не понравилось такое утверждение. – Никогда больше не говори так! Скоро я стану вторым лицом в государстве, а потом…

Оборвав себя на полуслове, он вытащил из кармана кителя золотой портсигар, выбрал длинную мятую папиросу и прикурил от спички, которую небрежно швырнул на пол. Струйка дыма, вырвавшаяся сквозь его стиснутые зубы, была втянута раздувшимися ноздрями. Проделав эту процедуру несколько раз, Тутахашвили набрал полную грудь дыма, посидел так, прикрыв глаза, и медленно выдохнул. Машину заполнило сизое облако, до предела насыщенное анашой. Остановив Тамару, повернувшуюся, чтобы открыть окно, Тутахашвили глухо произнес:

– Никогда ничего не делай без моего разрешения.

– Почему это? – возмутилась она, но стекло не опустила.

– Потому что ты моя. – После серии сухих покашливаний последовало уточнение: – С потрохами.

– Ошибаетесь! – строптиво возразила Тамара.

– Хочешь, я докажу тебе обратное? – предложил Тутахашвили. – Прямо сейчас.

В повадках этого человека, в его покатых плечах и узкой талии, в его холодных неподвижных глазах чудилось что-то змеиное. Как будто он был сотворен не по образу и подобию всевышнего и даже не в соответствии с теорией Дарвина, а произошел непосредственно от древних рептилий.

– Говорите, зачем вы меня позвали, и будем прощаться, – сказала Тамара, стараясь не выдавать паники, готовой охватить ее.