Если завтра в поход…

После подписания пакта Риббентропа-Молотова даже в центральном печатном органе ЦК ВКП(б) – журнале «Большевик» цензоры заставили исправить часть тиража из-за «неверного» освещения отношений между Германией и СССР. За резкую критику фашизма были изъяты из обращения книги лидера германских коммунистов Э. Тельмана «Боевые речи и статьи» (1935 г.), С. Вишнева «Как вооружались фашистские поджигатели войны» (1939 г.), и др., поскольку нацисты и фюрер характеризовались в них «как террористы и бандиты».[328]

Политическое чутье цензоров Главлита было настолько совершенным, что буквально с первых дней после подписания пакта Риббентропа-Молотова и «объявления» В.М. Молотовым начавшейся «дружественной эры» в отношениях с Германией они принялись выискивать в рукописных и уже опубликованных литературных произведениях все то, что противоречило новой «политической установке» большевистского руководства. Цензорам удалось даже в сборнике статей по теме… религиозной пропаганды на одной из страниц обнаружить «противоречивший отношениям с Германией» текст. Естественно, этот текст был немедленно исправлен, а вышеупомянутый сборник вышел в свет с купюрами. В других случаях представители Главлита действовали менее дотошно. Например, ими была уничтожена вся англо-французская литература, содержавшая критику пакта РиббентропаМолотова.[329]

Как ни парадоксально, в опубликованном в 1939 г. сборнике «Труды Ленинградской конференции по типизации технологических процессов» опытному цензору удалось обнаружить выдержку «с резкими возражениями (sic! – В.Н.) против фашизма». А в качестве примера был приведен следующий пассаж, выявленный в одной из статей, включенных в этот сборник: «В то время, когда разъяренный фашизм уничтожает достижения науки и техники и ведет свои страны к ужасам средневековья…». Естественно эта выдержка была «снята» цензором.[330]

28 сентября имперский министр иностранных дел Германии Й. фон Риббентроп вновь прибыл в Москву, где после его переговоров со Сталиным и В.М. Молотовым был подписан советско-германский договор о дружбе и границе. После подписания этого договора цензоры стали еще бдительнее следить за тем, чтобы печатные материалы, выходившие в свет в СССР, «не омрачили» «дружбу» с Германией. 10 февраля 1940 г. начальник Главлита Н.Г. Садчиков направил заместителю начальника УПА ЦК ВКП(б) список книг, подлежавших изъятию из продажи и из библиотек. В нем, в частности, была упомянута книга Н. Корнева «Третья империя в лицах», выпущенная издательством «Художественная литература» в 1937 г. Цензура посчитала, что автор книги «очень остро» писал «об изуверстве германского фашизма» и непрочности той социальной базы, на которой он держался. Вывод руководства Главлита был однозначен: «В условиях настоящего времени описываемое содержание книги не соответствует нашей внешней политике».[331]

«Плохо говорится о Гитлере…» – так оценила цензура книгу Э. Отвальта «Путь Гитлера к власти», выпущенную издательством «Соцэкгиз» в 1933 г. В ней же был обнаружен ряд формулировок, которые после заключения СССР договора о дружбе и границе с Германией рассматривались как «нежелательные». И в качестве примера цензор привел следующий абзац: «Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране (Германии. – В.Н.), истребляя коммунизм».[332]

Просматривая справку о содержании учебных программ по экономической географии ЛГУ, а также по новой истории Ленинградского политико-просветительного института им. Н.К. Крупской, сотрудники Ленгорлита обнаружили, что Германия рассматривалась в них как главный виновник развязывания Первой мировой войны. Заведующему кафедрой экономической географии было указано цензором «на безответственное отношение (sic! – В.Н.) к составлению программ» и предложено их немедленно «изъять».[333]

11 июня 1940 г. заместитель председателя СНК СССР, первый заместитель наркома иностранных дел А.Я. Вышинский сообщил своему шефу В.М. Молотову, что присутствовал на «закрытом спектакле» – опере «Семен Катко» С.С. Прокофьева в Театре им. К.С. Станиславского. Вышинский посчитал целесообразным внести изменения в либретто оперы, «устранив эпизоды с австро-германскими оккупантами». Естественно, композитору Прокофьеву не оставалось ничего иного, как согласиться «с этим предложением».[334]

В октябре 1940 г. начальник Главлита Н.Г. Садчиков сообщал в УПА ЦК ВКП(б), что среди прочих изъятых по цензурным соображения книг был списан «в макулатуру книжной сети» песенный сборник поэта В.И. Лебедева-Кумача «Москва майская», изданный Музыкальным издательством в 1937 г. Причина была проста: наличие в тексте опубликованной в сборнике песни «Нас не трогай» «нескольких абзацев антигерманского характера»[335] (они приводились нами выше).