Эспеджо

Я медленно выдохнул и посмотрел на солнце: оно по-прежнему пробивалось сквозь ветки деревьев, не выбравшись на небо, которое постепенно затягивалось ставшим привычным туманом. Видимо, рассчитывать на погожий денёк, если ты живёшь в Стылой Топи, особо не приходилось. Судя по положению солнца, моё видение заняло не больше пяти-десяти минут, хотя мне казалось, что я прожил за это время целую жизнь. И, чего уж душой кривить, я стал несколько иначе смотреть на выбранный мной путь Ловчего. Нет, я не передумал, пожалуй, даже наоборот. Где-то в глубине души я ещё больше укрепился в своём решении, чувствуя необъяснимую ответственность за тех, кто отдал свою жизнь во имя победы добра, как бы пафосно и высокопарно это ни звучало. Перед глазами стояло лицо Алана, сплошь покрытое ранами и синяками, но это сияние в глазах не могла погасить никакая боль, никакой страх смерти. Да и не было его, этого страха. Было сожаление из-за того, что работа не выполнена до конца, и гордость из-за того, что он выстоял, не сломался. И я, как ни странно, эту гордость разделял, словно уже был одним из них, из Ловчих. Откуда-то из глубины сердца пришла уверенность в том, что, посмотрев историю гибели одного из Мастеров, я словно принял на себя его обязательства по защите этого мира от тварей, подобных Матвею, Панталису и остальным. И совершенно некстати вспомнился старина Гэндальф, бьющий посохом в обломок скалы и кричащий своё знаменитое «Ты не пройдёшь!»

Как странно складывается судьба, как причудливы и непостижимы её пути, как необъясним выбор… Ещё несколько дней назад я был самым обычным домашним мальчиком из благополучной семьи, работающим без особого удовольствия, просто плывущим по течению.

А сейчас у меня неожиданно появилась цель. Появилась вторая жизнь, древнее оружие с именем и характером, братья по Клану Ловчих, которых я не знаю пока, но за которых готов отдать жизнь. А ещё у меня есть взятый заказ — кстати, неплохо было бы узнать, кто мне его дал, — на нечто, что я должен отыскать в Подземелье Желаний. Есть некий Хозяин переродившихся, у которого на меня свои пока непонятные планы. Есть те, кто объявил на меня настоящую охоту, лишь бы я не добрался до Подземелий. А ещё есть неизвестный доброжелатель, есть Смерть, относящаяся ко мне удивительно терпеливо, есть погибший Родриго и есть кто-то, заставивший меня забыть о взятом заказе… вот куда мне столько проблем, а? А ведь ещё нужно завершить привязку стилета, для чего требуется убить тварь Изнанки.

Почему-то эта мысль уже не вызвала такого приступа паники и глубокого внутреннего протеста, и я даже догадывался — почему. Причина крылась в привидевшейся гибели Алана, которая просто перевернула мою душу. Судьбе было угодно сделать меня одним из Ловчих, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы быть достойным этого.

Словно в ответ на мои мысли, на крыльце избы, которую выбрали для ночлега остальные, появилась Кира. Она сладко потянулась, потом заметила меня, приветственно помахала рукой и, легко сбежав по скрипучим ступенькам, направилась в мою сторону. Не могу сказать, что я остался равнодушным и спокойным: внутри всё сжалось и скрутилось в тугой узел, стоило вспомнить вылезающую из картинки хвостатую тварь, принявшую облик подруги.

Ну и как теперь понять, которая Кира передо мной? Та, которая благодаря Панталису прекрасно осведомлена о том, что я Ловчий, или та, которую Марио назвал сомброй? Они обе отмечены Изнанкой, но с той, первой, Кирой можно, как мне показалось, договориться о неком подобии нейтралитета, а с сомброй — благодаря памяти Косты я знал это совершенно точно — никакие переговоры просто невозможны, так сказать, по умолчанию. Она просто нападёт сразу, как только почувствует, что есть такая возможность, и моя задача — ударить первым.

— Привет, — улыбнулась Кира, подходя ко мне, и привычно сдула чёлку со лба, — ну как спалось в гордом одиночестве? Не страшно было?

Интересно, она просто так это спросила или с каким-то подтекстом? Блин, я теперь что, в каждом её слове буду искать второй смысл или намёк? Так и свихнуться недолго, между прочим.

— Прекрасно выспался, — я усмехнулся, стараясь не слишком откровенно всматриваться в её лицо, — а вы как? Не мешали друг другу храпом и разговорами?

— Не социализированный ты человек, Храмцов, — шутливо погрозила мне пальчиком Кира, — мы провели ночь, так сказать, в тесноте, но не в обиде. Почувствовали, если можно так выразиться, плечо товарища. В любом случае это лучше, чем ночевать под кустом на тоненькой пенке или одному в старом заброшенном доме.

Вот интересно, а эта сомбра — она получила все воспоминания Киры? Уж лучше бы она вела себя, как в малобюджетном ужастике: этакий зомби с пустыми глазами и кровожадно скрюченными пальцами. Тогда я был бы уверен, кто есть кто.

«Предложи ей искупаться, тут рядом речка есть чистая, — неожиданно шепнул в моей голове Марио, — сомбры ненавидят воду и стараются держаться от неё подальше. Если откажется — точно она, и сомневаться нечего!»