Эссе

Быть окруженным океаном означает быть связанным. Однако связующий пояс динамичен: чистое течение, стремнина со-бытий. Это со-единение течения и связывания в единую концепцию Океаноса принадлежит Орфикам. В Орфическом мифе творения мировое яйцо было снесено змеем, восставшим из вод и ила. Имя этому змею было Хронос — "время". Океан как мировой поток, как связующий змей, как время — все вместе это принадлежит одному и тому же архетипическому комплексу образов, о чем свидетельствуют множество культур. Так люди Банту уверены, что "время есть поток, возвращающийся к своим истокам", [43] а египтяне представляли время преимущественно в форме змея. [44] В Греческом же мировидении мысль, время и поток выразительно совмещаются в фигуре Айона, с одной стороны являющегося порождающим током, который как спинной мозг и приравниваемая к нему psyche мыслился змеем (см. змея Кундалини в Индийской традиции), а с другой стороны — неизбежной судьбой, демоном, контролирующим жизнь, дающим значение некоего срока жизни, периода — времени (эон) и вечности. Для Гераклита Айон — это сила, ведущая изменения в мире. Под стать демону он изображался львиноголово-крылатым, в остальном же носил человеческие черты фигуры, стиснутой кольцами, обвившего ее змея. Согласно Орфикам, Кронос был двойником Ананкэ [45] (Необходимости), которая по верованиям Пифагорейцев также обвивала мир.

Таким образом, время, как кругообразный поток, не сразу обрело значение, связываемое ныне с выражением "идеи цикличности истории" или "вечного возвращения" в противоположность линейной концепции времени. И вопрос не в нескончаемости повторения, но скорее в человеческом существовании, онтологически заключенном как в границы земной жизни, так и в каждый отдельно взятый ее миг. Что бы ни происходило, какие бы события ни проносил поток вещей, Ананкэ пригвождает человеческое существование к здесь и сейчас. Каждое настоящее-сейчас есть собственные Альфа и Омега, под стать тому, как в ритуальных культурах сотворение мира было делом не одного мига в начале всех времен, но сущностным началом каждого нового времени. Здесь нет никакого будущего, в которое мог бы сбежать человек из реального настоящего, так же как нет и прошлого, на которое можно было бы оглянуться, как на "добрые старые дни", когда "все было лучше". Змей, словно неотступный демон, обвивает меня и несокрушимо держит в настоящем. Эти узы, охватывающие все Бытие, все глубже понуждает меня погружаться в реальность настоящего, они заставляют меня исчерпывать эту реальность во всей полноте. Выхода нет. Бегства не существует. Здесь даже невозможны надежды на будущее по отношению к уделу настоящей реальности, поскольку змей времени заключает меня в непроницаемую скорлупу опыта этого удела. Если у судьбы и есть какой-то смысл, то такой смысл должен быть изведен из сердцевины собственно самой судьбы, из ее непреодолимых пределов, установленных Необходимостью. Смысл никогда не будет обнаружен в последующем событии, в будущем или вовне. Если любое роковое событие не сможет раскрыть само в себе свой смысл, значит смысла нет вообще.

Следовательно, Океанос является образом, выражающим то, как человек онтологически помещает себя самого в конечность собственной природы — смертной в противоположность природе небожителей. Почти вездесущая архаическая идея пра-потока или змея, охватывающего землю, змея — Ананкэ (по крайней мере у Греков), вне всякого сомнения основывается на эмпирическом опыте. Она исходит из психологической необходимости: необходимости обретения себя вне зависимости от жизни на этой земле, впрочем, как это и есть на самом деле (и чего хотелось бы избежать). В бесчисленных символах каждодневной жизни — как общественной, так и личной, в ритуальных актах древний человек ощущал насущную нужду постоянно удерживать в поле зрения свое со-единенное на онтологическом уровне бытие, окруженное змеем всегда здесь и сейчас. И такими символами для меня являются обруч, затвор, канат, кольцо, путы, узел, ярмо, волокно, дуга, шнур.

Если поэт-лауреат получает венок, гирлянду, ленту или пояс, это вовсе не означает почести за прошлые успехи, скорее это воочию указывает на узы, присущие достижениям как таковым и которыми победитель был незримо отмечен роком задолго до признания. Победа, успех переживались в представлении образа венца, возлагаемого на чело человека Богами, Роком, Судьбой, и этот же венец мыслился как часть, период времени и жизни, судьбы, управляемой Мойрами.