Эссе: стилистический портрет

Предложенная нами в предыдущих работах[116] и использованная в этой методика декодирования текста, позволяющая выявить стилистическую позицию автора, могла бы стать надежным инструментом в давнем литературном споре об авторстве анонимного текста «О качестве стихотворца рассуждение», опубликованного в «Ежемесячных сочинениях» (1755 год). Ленинградский историк литературы П.Н. Берков, исследуя этот текст, доказывал авторство М.В. Ломоносова[117], но с ним соглашались далеко не все. Существовала другая версия, которая приписывала авторство Г.Н. Теплову[118]. Текстологическая концепция доказательств П.Н. Беркова строилась на совпадении авторских идей «Рассуждений» с программной статьей «О нынешнем состоянии словесных наук в России», а главное - с «Вступлением» (§ 2) в «Риторике» Ломоносова.

Современный уровень исследований, в частности стилистики текста, позволяет разрешить этот спор, на наш взгляд, в пользу П.Н. Беркова анализом стилистической манеры выражения эссеистического «я» в композиционно-речевом строе текста. Именно так поступил В.В. Виноградов в статье «Из анонимного фельетонного наследия Достоевского»[119], использовав композиционно-речевой строй и эссеистическую позицию автора как неопровержимые доказательства его творческой манеры. Прием этот научно убедителен и эффективен, подтверждение чему находим, анализируя творчество Ломоносова.

Роль экстралингвистических условий в формировании эссеистического «я» в его научных трактатах мало изучена. Например, теория трех стилей, как и определение риторики, известна с античных времен, но он впервые сформулировал теорию о функциональных разновидностях русского языка, ввел понятие трех стилей в конкретном применении к жанру (типу) русской литературной речи, наметил принципы усиления ее выразительности. Тем и любопытно полное название его знаменитой «Риторики» (1748 год): «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки». Отношения «автор - читатель» легко вычитываются из стилистически расширенного до уровня тезиса заголовка - «в пользу любящих словесные науки». В пользу читателя.

Приподнятость стиля и его эссеистичность характерны для всего ораторского творчества Ломоносова. Г. А. Гуковский образно писал о строе речи «Письма о правилах российского стихотворства» (1739 год): «Ломоносов строит целые колоссальные словесные здания, напоминающие собой огромные дворцы Растрелли; его периоды самым объемом своим, самым ритмом производят впечатление гигантского подъема мысли и пафоса»[120]. Конечно, он имел в виду витиеватость стиля, спиралью закрученную мысль в структуре рассуждений, разглядывание объекта со стороны, с разных точек. Но при этом - корректность, научная строгость, основательность и убедительность оценок. И мысль, уходящая в философские глубины.

Эссеистическая форма авторского «я» М.В. Ломоносова в какой-то степени стирает границы между научным трактатом и эссе. Исследователи не без оснований по-разному определяют жанр этого текста. Не будем и мы выносить своего вердикта, а лишь заметим, что с позиций общей концепции жанра эссе, будь она создана, можно было бы доказательно разрешить спор, но ее-то до сих пор и нет.

Жанр «ораторского слова», говоря современным языком, напоминает эссеистиче- ский сериал в творчестве М.В. Ломоносова: «Слово похвальное. Елисавете Петровне.», «Слово о пользе Химии.», «Слово похвальное. Петру Великому.», «Слово о рождении металлов», «Слово благодарственное. Елисавете Петровне. на торжественной инавгурации Санктпетербургского Университета.», «Слово благодарственное. на освещение Академии Художеств.» и другие. Эти тексты были ориентированы на открытое общение с аудиторией, и их строй отвечает всем правилам ораторского искусства того времени.

В разработке жанра «слова» он продолжил традиции Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича и других, менее известных риторов, которые откликались на события общественной и политической жизни, хотя изначально «слово», как мы знаем, писалось на религиозные сюжеты[121]. Для стилистики ломоносовского «слова» характерна привязанность к теме и избранной тональности. Оно соседствует с другими жанрами - панегириком, предисловием к древней истории или к краткому описанию путешествий.

Оформленность, самостоятельность, выразительность каждого типа - это становление и развитие жанровой функциональной стилистики. «Слово» в древнерусской литературе и в прозе М.В. Ломоносова - разные послания читателю. Тем не менее, можно считать русским истоком жанра эссе. Среди его вариантов - «Чтения» о словесности, «Слово» о красноречии, «Опыт» о похвальных словах, «Взгляды» на. «Мысли» о. «Беседы». «Этюды».