Есть что скрывать

– Это хорошо. Превосходно. Но с вами этого не делали, и поэтому у вас нет права говорить, что кому-то – особенно ребенку – не грозит опасность. В этом смысле вы с Нариссой одинаковы. Вы получите свою книгу, она – свой фильм.

– Вы хотите сказать, что мне это безразлично? И Нариссе тоже? Что мы просто используем вас, «Дом орхидей» и девочек? – Дебора почувствовала, что краснеет. – Мы не стали бы заниматься проектом, если б не хотели спасти этих девочек.

Завади встала с колен, подняв лежавшие рядом с кофейным столиком приставку, гоночную машину с пультом управления и один футбольный мяч.

– Ваши переживания – ваши и Нариссы – связаны с вашими проектами, и не думайте, что я этого не знаю. И я понимаю, как эта часть истории с женским обрезанием – Болу и ее родители – станет красивым драматическим поворотом сюжета, над которым вы обе работаете. Вот о чем идет речь. Вы пытаетесь заставить меня принять такое решение, чтобы у вашей истории был счастливый конец.

– Все это неправда, – сказала Дебора. – Вы везде видите врагов.

– И, черт возьми, у меня есть на то веская причина.

– Завади, пожалуйста. Я вам не враг. И вы не можете вести эту войну в одиночку. Вы должны это знать; так почему же отвергаете все, что может положить этому конец?

– Потому что когда девочка приходит в «Дом орхидей», я обязана ей помочь. А это значит, что, прежде чем отправить ее домой, я должна убедиться, что ей ничего не угрожает. Родители Болу меня не убедили, и пока они этого не сделают, они ее не увидят.

– Если вас арестуют за похищение ребенка, за незаконное лишение свободы – неважно, как это будет называться, – что тогда будет? Что станет с «Домом орхидей» без вас?

– Я рассчитываю, что мой адвокат задаст этот вопрос суду, прежде чем меня отправят за решетку. А теперь, – она окинула взглядом гостиную и, похоже, осталась довольна, – мне пора в Тринити-Грин. Меня ждет работа, и, как вы только что сказали, я единственный человек в «Доме орхидей», который может с ней справиться.

Мейвилл-Эстейт Долстон Северо-восток Лондона

Предположения Монифы основывались на том, что случилось, когда ее задержали в клинике на Хай-стрит. С ней говорили полицейские. Задавали вопросы. Она отвечала. И сумела не раскрыть настоящую причину, почему она заплатила клинике триста фунтов, которые хотела вернуть и поэтому пришла туда. Монифа сказала копам, что это аванс за «женскую» процедуру, которую она хотела выполнить, но потом передумала, поскольку муж сказал, что они не могут себе этого позволить, а если б даже у них были деньги, он любит ее тело таким, какое оно есть. Полицейские поверили. В клинике не обнаружилось ничего, что позволяло бы заподозрить ее во лжи. Поэтому они ее отпустили, и она не сомневалась, что потом они отпустили и Эстер Ланж. Таким образом, сегодня Монифа планировала вернуться туда еще раз, чтобы забрать триста фунтов. С собой она взяла Симисолу.

Несмотря на слова черного детектива, сказанные вчера вечером, – что клиника закрылась и что Эстер Ланж / Мёрси Харт, счастливо избежавшая опасности, вряд ли откроет ее на том же месте, – Монифа была полна решимости исполнить задуманное, потому что не могла позволить себе поверить, что черный детектив говорит правду. Узнав от Тани о приходе женщины, с которой договаривался Абео, она поняла, что дело не терпит отлагательств.

Когда Монифа вернулась домой после разговора с детективом, Абео и Тани были в гостиной. Абео тут же вскочил и загородил ей дорогу.

– Ты принесла в семью еще больше проблем. Что он хотел?

– Оставь ее в покое, Па, – сказал Тани.

– Это наше дело, и тебя оно не касается.

– Да? – усмехнулся Тани. – Ты так думаешь? Я был здесь. А ты не знал, правда?

– Ты был здесь. Ты был там. Как мне это понимать?

– Я был здесь, когда ты привел к нам в дом эту чертову знахарку. Вы думали, что вы одни. Думали, что договоритесь сделать обрезание Сими и никто ничего не узнает. Но так не будет, потому что я все слышал и не позволю, чтобы эта корова прикоснулась к Сими. – Он повернулся к Монифе. – Ты рассказала копу, да? О ней? О знахарке?

Монифа отвела взгляд.

– Коп сам пришел сюда, чтобы с тобой поговорить, а ты не рассказала ему, что происходит? – крикнул Тани. – Что с тобой? Почему ты не сказала…

– Потому что она знает, что должно быть сделано, – перебил его Абео.

– Ничего не должно быть сделано! А если я увижу эту знахарку еще раз, то сам с ней разберусь.

– Ты не посмеешь.

– Даже не надейся.

Теперь, приехав на Кингсленд-Хай-стрит с Симисолой, Монифа нажимала кнопку звонка на двери клиники. И молилась, чтобы кто-нибудь открыл дверь. В этой ситуации ей очень нужны три сотни фунтов.

– Мадам? Мадам?

Монифа оглянулась. В дверях «Вкуса Теннесси» стоял мужчина в белом заляпанном фартуке. Он показывал на здание, перед которым она стояла.

– Они съехали. После того как приходили копы, они и съехали. Никто не вернулся, только грузчики. И еще двое копов. Больше никого… С вами всё в порядке? Что-то вид у вас неважный. Хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил?

Монифа покачала головой.