Есть что скрывать

– Знаешь, я бы сказал, что ей чертовски повезло. Родители заявили, что не будут предъявлять обвинение. Сказали, что знают, чем занимается Завади, и на сто процентов ее поддерживают. Сказали, что понимают, какой опасности подвергаются девочки. Они не знают, почему Болу туда пришла…

– В «Дом орхидей»?

– …но когда она отдохнет и будет чувствовать себя в безопасности, они с ней все обсудят. Похоже, счастливый конец.

Однако Деборе не давала покоя еще одна мысль: что с Нариссой? Дебора предположила, что та перевезла девочку в дом ее спонсора из группы поддержки, но либо Болу кто-то увидел по дороге, либо ее никуда не перевозили. Поэтому Дебора первым делом направилась в подвал часовни. Оттуда доносился голос Завади. Дебора подошла к двери кабинета и прислушалась.

– Я провела ночь в камере! – с жаром восклицала Завади. – Вы представляете, каково это? А Неду пришлось ночевать у отца. Он три года не видел этого мерзавца.

– Я пыталась вам объяснить. – К облегчению Деборы, это был голос Нариссы. – Полиция уже один раз приходила, когда она взяла в саду этого котенка. Просто чудо, что они ее не нашли. Но мои родители были недовольны, особенно отец, и мне нужно было ее увезти. Я позвонила Виктории – моему спонсору из группы поддержки, – но она не смогла ее взять. Я уже просила Дебору…

– Мы не отдаем девочек белым людям! Разве ты этого не знаешь?

– …но она сказала, что Болу не будет у нее в безопасности, потому что ее отец следит за этой историей и считает, что родители правы. Так что после отказа Виктории я оставила ее у себя. Мои родители это обнаружили, и отец позвонил в полицию.

– И теперь мы видим, что из этого вышло, правда? Она дома. И все, что с ней случится, будет на вашей совести.

– Родители не тронут Болу. Она была на первых страницах всех газет – кто после этого согласится на такой риск, чтобы что-то с ней делать?

– Я не об этом. После того как девочку вернули, репутация «Дома орхидей» уничтожена. Кто мне после этого поверит?

– Я не хотела, чтобы это случилось, но я пыталась вам объяснить, что происходит и как опасно привозить ее ко мне. Но вы сказали, что других мест у вас нет…

– Как вы думаете, кто после этого захочет спрятать у себя девочку, которой грозит опасность? Теперь всем ясно, что должны делать родители, чтобы вернуть ребенка, – продержаться достаточно долго, чтобы завоевать симпатии публики. Они просто ждут, пока давление усилится и кто-то – вроде вас, Нарисса, – скажет копам, где прячут ребенка. Вот чего вы добились: уничтожили репутацию «Дома орхидей». И подвергли опасности сотни – а может, тысячи – девочек.

– Тогда я выступлю с заявлением, – сказала Нарисса. – Скажу, что Болу была у меня. Что это я уговорила вас спрятать девочку, поскольку поверила, что ей сделают обрезание.

– И какой от этого прок? Она пришла в «Дом орхидей». Она исчезла из «Дома орхидей». Я – лицо «Дома орхидей», и это я давала интервью. И где теперь «Дом орхидей»? Мы кричали «волки», когда никаких волков не было. Что теперь будет делать девочка, которая подозревает, что ей грозит какая-то опасность? Куда она пойдет, когда репутация «Дома орхидей» так запятнана?

– Тогда позвольте мне взять у вас интервью для фильма, – сказала Нарисса после короткой паузы. – При правильном подходе к делу, Завади, вы можете выйти из всего этого героиней.

– Ну конечно. Дело, как обычно, в вашем фильме. Все ради вашего фильма. Я в этом не участвую.

– Но, Завади…

– Нет. Мы с вами расстаемся. Вы уже испортили все, что могли. Держитесь отсюда подальше.

– Я знаю, вы сердитесь, но разве вы не видите, что этот гнев можно направить…

– Нет! Заканчивайте ваш чертов документальный фильм в другом месте. Я хочу, чтобы вы ушли.

Дебора поняла, что пора вмешаться, и вошла в кабинет Завади. Обе женщины сидели: Завади за своим столом, а Нарисса у кулера для воды, словно ей нужно было соблюдать дистанцию.

Завади увидела ее первой.

– А вы тут зачем?

– Пожалуйста, не вините Нариссу, – сказала Дебора. – Возможно, я могла бы решить проблему, взяв Болу к себе. Но мой муж был согласен с моим отцом, что нужно вернуть девочку родителям, так что я не могла им доверять. А рисковать не хотела. Нарисса не…

Дебора не знала, что еще сказать. В отличие от Завади.

– Уходите отсюда. Я хочу, чтобы вы ушли. Люди, подобные вам, думают, что это игра. Люди, подобные вам, понятия не имеют, как живут такие, как мы. Или как Болу. Или все, кто не относится к белым англичанам.

– Вы несправедливы, – воскликнула Дебора.

– Мне все равно, что вы думаете. Уходите. Обе. – Завади отодвинула стул и встала, выпрямившись во весь свой внушительный рост; тюрбан на голове делал ее еще выше. Она ткнула пальцем сначала в Дебору, потом в Нариссу. – Вы сняли свои фотографии. А вы – свой фильм. Обе получили что хотели. – Завади указала на дверь.

Прошло несколько секунд напряженного молчания. Нарисса встала. Подошла к Деборе. Проскользнула мимо нее в коридор. Завади, прищурившись, смотрела на Дебору. Дебора вышла вслед за Нариссой.