Есть что скрывать

Рози посмотрела на мать, и Нката понял, что известие о внуке, которого ему родят Рози и Росс, еще не дошло до Чезаре. Интересно, почему мать с дочерью скрывали это от него? Чтобы он не слишком волновался? Хотели уберечь от сильных эмоций, чтобы не спровоцировать еще один инсульт? Нката видел, что они боялись. И подумал, что не будет ничего объяснять – пусть разбираются сами.

– Нам нужно знать, куда доставить ее тело. Чтобы подготовить… не знаю, что вы планируете. Можете позвонить мне или в морг. – Нката записал оба номера телефона на листке блокнота и протянул Соланж. Та взяла листок и аккуратно сложила его пополам.

– Росс. Что он знает? – спросила она.

– Моя коллега информирует его точно так же, как я информирую вас.

– Я должна ему позвонить, – сказала Рози. – Он очень расстроится.

– После того, как я с вами поговорю, – остановил ее Нката.

– Со мной? Почему?

– Подумайте хорошенько, и, мне кажется, вы найдете ответ на этот вопрос, – ответил он.

Стритэм Юг Лондона

Барбара Хейверс позвонила Россу Карверу накануне вечером и поэтому знала, что он уже переехал в свою прежнюю квартиру. По телефону она сообщила ему об аресте и о признании. Все остальное, сказала Барбара, она предпочитает сообщить лично. Оставив свою «Мини» перед похоронным бюро братьев Максвелл, Хейверс перешла на другую сторону улицы и нажала кнопку звонка рядом с фамилией Бонтемпи. У нее мелькнула мысль, что скоро «Бонтемпи», наверное, снова сменится на «Карвер».

– Сержант Хейверс? – спросил Росс через переговорное устройство.

– Собственной персоной, – ответила она, и Карвер впустил ее в дом.

Он уже оделся, чтобы идти на работу, и пил кофе. На предложение кофе из новенькой навороченной кофемашины она отрицательно покачала головой.

– Мне жаль, но это была хирург. Женщина, которая должна была делать ей реконструктивную хирургию.

Карвер опустил чашку, которую уже поднес ко рту, и жестом указал на стол, за которым они сидели в прошлый раз. Барбара заметила, что десятую копию «Стоящего воина» ему еще не вернули. Значит, начинать нужно с этого.

– Мы нашли «Стоящего воина». Того, что принадлежал Тео. Фигурку подарили женщине, одной из пациенток хирурга. Мы увидели ее на фотографии, проверили, и это действительно была она. Что привело нас прямо к хирургу. Теперь скульптура у криминалистов.

– Почему? – спросил он. – Какого черта она ее ударила?

– Тео выяснила, что у хирурга были две клиники, а не одна: в одной та восстанавливала изуродованных женщин, а в другой делала женское обрезание.

– Что?.. Что она делала? Готовила себе будущих пациенток для восстановления?

Барбара покачала головой.

– Вы не возражаете, если я открою… – она махнула в сторону балконной двери.

– Конечно, – сказал Карвер.

Несмотря на ранний час, проникавший в квартиру солнечный свет превратил ее в настоящую сауну. Хейверс вернулась к столу.

– В некоторых странах это называется медикализированным обрезанием. Процедуру проводят в операционной с соблюдением всех современных медицинских стандартов – под общей анестезией и с послеоперационным уходом. В некоторых странах это разрешено законом. У нас – нет. Тео следила за клиникой в Долстоне. И когда увидела достаточно, сообщила местным копам, которые прикрыли это место. Она была там, когда это произошло.

– И увидела хирурга?

– Не совсем. Эту женщину зовут Филиппа Уэзеролл. Она – хирург – не была в клинике, когда туда нагрянули местные копы, и поэтому ее не арестовали. Но она шла туда, и Тео ее заметила. Сложила два и два – и дала хирургу понять, что все знает. Тео раскусила ее – доктора Уэзеролл, – и это означало конец ее врачебной карьеры, чего она не могла позволить. Она несколько раз звонила Тео, пыталась поговорить…

Карвер опустил взгляд в кофейную чашку. Круговыми движениями он взбалтывал напиток в чашке, но пить, похоже, не собирался.

– Почему Тео впустила врача в дом? Она должна была понимать, что это опасно. Она не была дурой.

– Тео ее не впускала, – ответила Барбара. – Мы не сомневаемся, что доктор Уэзеролл проникла в дом вместе с группой людей, входивших в подъезд. После нашего разговора я обойду соседей, покажу ее фотографию. Кто-нибудь ее узнает.

– Но даже в квартиру… Я не понимаю, почему Тео позволила ей войти.

– Наверное, удивилась, увидев ее, но, очевидно, не считала доктора Уэзеролл опасной. По словам хирурга, она пришла поговорить. Но вышла из себя, когда Тео не поддалась на уговоры. В приступе ярости схватила бронзовую фигурку и ударила Тео по голове.

– Тогда почему она не прикончила Тео? Она же врач. Она должна была видеть, что Тео жива.

«А вот это самое трудное», – подумала Барбара. Ей очень не хотелось ему этого рассказывать.

Нью-Энд-сквер Хэмпстед Север Лондона