Читаем Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры полностью

Доминирование в двух взводах учебной роты одной кавказской национальности, в данном случае – азербайджанцев, конечно, национальной проблемы в подразделении не создавало, но плохое знание русского языка было серьезным препятствием в обучении солдат. Выходцы из сельских районов его реально знали плохо, а ведь обучение было неизбежно связано с технической терминологией. Разумеется, запись в конспекте под диктовку требовала в два-три раза больше времени. Конечно, обучение не обходилось без комических ситуаций. В армии занятия начинаются с проверки личного состава по классному журналу. Захожу в класс, начинаю перекличку и сразу ощущаю атмосферу ожидания: как будет реагировать командир? Мамедов Велимамед. Вскакивает по стойке «смирно» солдатик и тут я замечаю на средней пуговице его х/б продетую бумажку с хорошо читаемыми крупными печатными буквами: «Я не понимаю в русском языку»… Да, в отсутствии чувства юмора солдату не откажешь: зачем десять раз на дню повторять, что не знаешь русского языка? Читай, командир, я по-русски написал! Вывел солдата к доске на обозрение его «творчества» всему взводу. «Слово „ложка“ понимаешь?» – спрашиваю. «Панымаю» кивает головой солдат. «Слово „отбой“ понимаешь?» Лицо солдата расплывается в улыбке: «Панымаю». Улыбки появились и на лицах других солдат. «Вот так и другие слова понимать будешь. Садись, Велимамед». Кстати, во взводе было пять (!) Мамедовых. Сержант – замкомвзвода не заморачиваясь присвоил им порядковые номера. Я считал такую нумерацию недопустимой и к фамилии прибавлял имя, благо и в журнале они были написаны полностью. Сержант это понял без дополнительного указания. А все остальные солдаты (были еще по два грузина и армянина, татарин, мордвин и русские, конечно) сначала обижались: «Вы азербайджанцев всех по именам знаете», но потом воспринимали это правильно. Несправедливо упрекать кавказцев в нежелании научиться разговаривать по-русски. Русский язык далеко не просто так считается одним из самых сложных в мире. Иностранцам тяжело дается словообразование, особенные трудности вызывает фонетика, ведь им приходится сталкиваться с весьма необычными звуками. Энтузиастов из других стран, которые решают выучить русский, смущают шипящие звуки. Особенно эта проблема касается тех, кто говорит по-немецки. Даже Екатерине Великой несмотря на прекрасное знание русского, тяжело давалось слово «щи», сложности вызывало произношение слов «борщ», «извозчик». Для японцев самой сложной буквой считается «л», ведь ее нет в их родном языке. И из-за этого они заменяют ее на «р». А в азербайджанском языке нет сочетания букв «б» и «д».

Уже через две недели дружно пел взвод на вечерних прогулках и строевых смотрах «Катюшу», выделяясь среди других взводов, как отметил командир части, «на чистом ломаном русском языке».


Требует отличного состава…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное