Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

Супружеская жизнь Ирины С. началась с избиения мужем в день свадьбы. Восемь лет продолжался этот странный союз. Семья имела и свой трехкомнатный дом, и материальный достаток, но жили супруги по словам знакомых по пословице: «Вместе тесно, а врозь тошно». И хоть говорят, что милые бранятся – только тешатся, брань имела вполне материальные последствия. Ирине приходилось обращаться за медицинской помощью и с переломанными ребрами и с выбитыми зубами. Не желая выносить сор из избы, она поясняла травмы падением в погреб. Впрочем, в долгу она не оставалась. Супруг получал и горячей сковородой по голове, и с поломанной рукой ходил. Периодически супруги расходились, но окончательно расстаться не могли. Накануне трагедии супруги были в гостях и «потешились» в очередной раз. Утром, украшенная синяками Ирина ушла из дома к матери и, по мнению супруга, отсутствовала непозволительно долго. Слово за слово разгорелся скандал и сидевший на диване супруг стал подниматься с весьма недвусмысленной угрозой. На беду у кормившей ребенка Ирины под рукой оказался нож, которым она на глазах семилетнего сына и нанесла удар его отцу, от которого он скончался на месте.

Еще одно убийство женщиной отца своего ребенка. Итог жизни Владимира Е. (полуразложившиеся части его трупа были обнаружены в двух городских оврагах), по мнению знавших его отношение к жене и 9-ти летней дочери, был закономерен.

Не секрет, что на Кавказе смешанные браки не приветствуются. Преодолеть неодобрение родственников, подливающих масла в огонь любого семейного скандала, удается немногим. Незаурядные терпение и мудрость необходимы чтобы воспринять как должное чуждые национальные обычаи. И если к выбору мужчины относятся более терпимо, то женщина Востока, решившаяся на брак с «неверным», фактически идет на полный разрыв отношений с родственниками. Согласитесь, выбор нелегкий. Тем не менее молоденькая лезгинка на него решилась и без оглядки уехала с симпатичным украинцем. Увы, в семейной жизни ей пришлось быстро разочароваться. Сменив несколько городов, в Балашов Аня (так на свой лад переделали горское имя) приехала уже не только с мужем, но и с дочерью. Владимир ещё строил планы на будущее и даже купил фундамент под дом. Увы, его радужные обещания в очередной раз развеялись как дым, а после нескольких лет жизни в ветхом домишке исчезла и надежда на собственное жилье. Но отступать было просто некуда: родительского проклятья не оспоришь. А Владимир не только пил, каждый год откладывая строительство, но и систематически бил жену, выгоняя её из дома вместе с ребенком. Не один раз Ане приходилось ночевать с дочкой на полу в сараюшке (и летом, и поздней осенью), а зимой – убегать к сердобольным соседям. Не выдержав, Аня с ребенком села на электричку и уехала в другую область, не сообщив нового адреса. Она бралась за любую работу и ей предоставили жилье. Такой оборот Владимиру пришелся не по вкусу. Покорная молчаливая домохозяйка его вполне устраивала. Обойдя знакомых он всё-таки узнал адрес «беглянки» и вернувшаяся с работы Аня узнала от соседки, что дочь забрал отец. Расчёт Владимира был безошибочен – Аня вернулась за дочерью. Пробовала она уйти от него и в городе, но каждая такая попытка заканчивалась побоями. Обращения к участковому были безрезультатными – это ваше семейное дело. Ничего не дал и развод: Владимир по-прежнему не отпускал её. Дочь подросла и пошла в школу. Поразительно, но живущая в постоянном страхе перед вечно пьяным отцом, девочка училась без троек. А готовить уроки ей зачастую приходилось… на вокзале. Именно туда убегали они от пьяной ярости отца и супруга и, делая вид, что дожидаются поезда, готовили уроки, и ужинали всухомятку, и ночевали. С вокзала девочка ехала в школу, а мать возвращалась домой, дождавшись ухода Владимира на работу. Такие условия не остались без последствий: при очередном медицинском освидетельствовании у второклассницы Тани обнаружили открытую форму туберкулёза и направили на лечение в Саратов.

Нельзя сказать, что происходящее никем не замечалось. Одна из более решительных соседок пробовала вмешаться, но Аня с заявлением обращаться не хотела, не веря в эффективность вмешательства, на горьком опыте убеждаясь, что любые жалобы прежде всего влекли очередной скандал с побоями. Да и свои понятия были у неё о гордости.