Читаем Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры полностью

Впрочем, и профессионалы способны уверенно выдвигать свои версии, даже не располагая данными об обстоятельствах происшедшего. Так, в Воскресенском районе на охоте погиб генерал МВД. Выезжать на происшествие довелось мне. Для охоты на кабана для безопасности охотника (а раненый кабан представляет реальную опасность) вблизи от места прикорма на дереве, на высоте 2—3 метров, устраивают «сидку» – помост с лавочкой, обшитый досками от ветра. Там охотник и ожидает появления кабана со взведенным курком (кабан обладает чутким слухом и звук взводимого курка спугнет его). Тело с огнестрельным ранением сердца было обнаружено на снегу под деревом. Ружье находилось под ним со стреляной гильзой в стволе. Никаких следов, кроме следов сопровождавшего генерала охотника (по совместительству и водителя), обеспокоенного его долгим отсутствием и обнаружившего тело, на обозримом расстоянии не было. Выехавший вместе со мной тридцатилетний оперативник полез на дерево осмотреть «сидку», поскользнулся на заснеженных «ступеньках» (прибитых к дереву деревянных брусках), и с трудом удержался от падения. Из объяснений другого высокопоставленного участника охоты следовало, что погибший требованиями безопасности при обращении с ружьем постоянно пренебрегал, в частности, забывая ставить его на предохранитель. Результаты осмотра позволяли выдвинуть версию несчастного случая: так и не дождавшись кабана генерал стал спускаться с ружьем в руке, не разрядив его и не поставив на предохранитель. Поскользнувшись и пытаясь удержаться (одна из боковых веток имела свежий надлом), он выпустил ружьё из руки. От удара прикладом о натоптанный снег произошел смертельный выстрел. Результаты проведенных экспертиз эту версию подтвердили. Но… многие практические работники отнеслись к такому выводу скептически, уверенно говорили об убийстве (слишком много знал и поэтому был опасен) или о добровольном уходе из жизни (назревало возбуждение уголовного дела), замаскированных под несчастный случай.

Знакомый при встрече высказал мне возмущение необоснованным отказом в возбуждении уголовного дела по факту обнаружения в квартире трупа с огнестрельным ранением головы. Ни я, ни он, успевший некоторое время поработать экспертом-криминалистом в райотделе, к проведению проверки по этому факту никакого отношения не имели. Но ему стали известны некоторые подробности судебно-медицинского вскрытия трупа, а именно обнаружение в раневом канале двух (!) малокалиберных пуль. По его мнению, это обстоятельство просто исключало суицид: не мог же погибший так произвести второй выстрел, чтобы попасть в тот же раневой канал… Он явно рассчитывал на то, что я разделю его точку зрения. Не без иронии я поинтересовался: а как он себе представляет двойное попадание потенциальным убийцей в один раневой канал? а главное, для чего это ему было нужно? чтобы у следователя возникли подозрения в убийстве? почему у родственников обоснованность вывода о самоубийстве сомнений не вызывает? Не услышав внятного ответа, я продолжил: а почему не допускаешь, что две пули еще до выстрела уже были в стволе? Увидев его недоуменный взгляд, пояснил: экспериментируют с оружием не так уж и редко. В старших классах средней школы я занимался в стрелковом кружке и даже участвовал в соревнованиях в тире, специально оборудованном в городском овраге. Дома у моего отца была малокалиберная винтовка, из которой он стрелял ворон для «мясного» рациона имевшейся овчарки. Никакого сейфа и контроля за патронами не было. Оставшись один, я из любопытства вынул из гильзы пулю, высыпал порох и сжег его, а гильзой зарядил винтовку и нажал на спуск. При ударе бойка по капсюлю звук был громче, чем при «стрельбе» пистонами игрушечным пистолетом. А пуля-то у меня осталась. Я слышал, что в охотничьих патронах при их снаряжении можно увеличить количество пороха. А почему бы не выстрелить сдвоенной пулей? Не увеличится ли от этого пробивная способность? Я вставил пулю в ствол, а следом – патрон и выстрелил в ближайший столб, выставив ствол в форточку. Выстрел прошел вполне штатно и в столбе оказалось одно входное отверстие. Оценить пробивную способность такого заряда возможности не имелось, но масса пули была вдвое больше. Вот наглядный пример наличия двух пуль в стволе оружия и в одном канале повреждения. Как и почему в канале ствола при самоубийстве оказалось две пули – у стрелявшего уже не спросишь. Но не заметить следов двукратного выстрела судебно-медицинский эксперт не мог. И следов присутствия другого человека в квартире, полагаю, обнаружено не было. Однако, версия убийства возникла у носившего милицейские погоны, то есть у профессионала, пусть и не высокой квалификации. Что же удивляться утверждениям о наличии в происшедшем криминала людей, имеющих о криминалистике смутное понятие.


Подозреваемый преступления не совершал


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное