ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?

Но, какие мозги президенту вставят - это уже полностью на совести наших имиджмейкеров и политологов. Ведь, что может получиться: пришла пора президенту нашему мозги менять, а наука, отечественный производитель, ещё к этому времени не поспел. И рады бы его поощрить, купить мозги у своих. Заодно и бюджет можно освоить немыслимо. Но - нету ещё. Сколково недостроили, а последний хороший хирург в Австралию уехал. И тогда уже - куда деваться - нужно будет за мозгами к японцам обращаться, американцам. Или, что ещё хуже - к китайцам. Китайские, может и не хуже других, но недолговечные, их нужно будет менять каждые три месяца…

Печали особой, конечно, нет. И за китайские мозги бюджет можно освоить немыслимо, но вдруг президент встанет утром и примется всех за коррупцию к стенке ставить.

И начнёт прямо с верной своей горничной Агафьи…

Вот и следует, после всего этого, что водку пить вредно, но журналисты всё равно пьют.

И Генка Черкасов пил. И я.

Но - только после работы.

Подвозит, к примеру, Генка меня вечером к дому на своей машине. А у нас ещё - ни у него, ни у меня - ни в одном глазу. Ну, Генке нельзя, он за рулём. А мне уже можно, я же домой приехал. Водка у нас всегда в бардачке лежала, килька в томате…

В машине сидим. Генка достаёт стакан, наливает полный. Я произношу тост. Без тоста - никак нельзя, мы не алкаши последние. Прикладываюсь к краю стакана (полный налит, до самого верха, можно расплескать), осторожно выпиваю. Генка уже держит наготове баночку с килечкой, кусочек хлеба. Особо рассиживаться некогда, Генке ещё тоже нужно домой ехать. Он наливает второй стакан. Теперь тост говорит уже он. Стукается вилкой об мой стакан, ждёт, когда я выпью и передаёт её мне.

Моя квартира на восьмом этаже. Я успеваю подняться на лифте, войти в прихожую, сделать несколько шагов в сторону туалета и опустить голову в унитаз…

Да, я повторю ещё раз, пить вредно.

Но все журналисты пьют…

Ну, не всегда праздник случался только на моей улице. Всё-таки, это были исключения, когда мы так порознь радовались жизни. Обычно собирались в тёплую компанию - я, Артурчик и Генка. Артурчик - режиссёр. Генка, как я говорил, но могло уже и подзабыться - оператор широкого профиля. Работал и в студии, за стационарной камерой, снимал «Кинором» на киноплёнку. Техника областной студии не поспевала ни за новостями, ни за нашей творческой мыслью. Генка приспосабливался и находил выход в самых безнадёжных ситуациях. Так, оказавшись в сумерках на месте автомобильной аварии, он ухитрился снять сюжет, осветив место происшествия фарами расположенных вблизи легковушек. Детали ему высвечивали фонариком. Темновато, но получилось. Успели к эфиру, даже с учётом времени на проявку плёнки.

Когда событие снимала частная богатенькая телекомпания «РИКА», у которой было в изобилии всего - и транспорт, и видеокамеры, Генка пристраивался рядом и включал свою кинокамеру в момент работы конкурентов. А у них на видеокамере лампочка была. И нам доставалось несколько планов с качественным освещением. Журналиста ноги кормят. Генкины ноги на очень смышлёной его голове, продуктивно подкармливали видеоматериалами нашу редакцию.

А ещё у Генки была семья. Жена Лиза, и двое замечательных детишек.

И он был прекрасным семьянином.

Любил жарко и страстно свою жену, от которой потерял голову, ещё до армии. И, ещё до армии, на ней женился. И потом десять лет они жили душа в душу, особенно после того, как Генка сказал, что он в доме хозяин, и в главных семейных вопросах Лиза должна его тихо, не возникая, слушаться.

Так что наши алкогольные творческие посиделки не являлись его основным занятием. Как, впрочем, и у нас с Артурчиком. Мы ещё успевали и выпускать рейтинговые программы. А у меня ещё и дача была, и тоже семья, дети…

Ну, собирались, иногда мы втроём. Ну, выпивали…

И вот дошли мы как-то после работы до моей квартиры, уже порядком навеселе. Чтобы пристойно, без излишеств, просто попить чайку. И разговор, как всегда, был интересный, творческий. Три-четыре кисушки выпили, и тут Генку сморило. Сполз он тихо с табуреточки в кухне прямо на пол, да так и уснул.

Слегка развалилась наша компания.

Что делать?

Генка был душа коллектива. Без него и чай не чай, и шутки не шутки.

А с ним - шутки.

И поэтому мы попытались его отвлечь от его сонного состояния. Воду в лицо прыскали. За ноги дёргали. Не помогло. И тогда мы решили его побрить.

У Генки грудь была очень волосатая. Пышные, кудрявые чёрные кудри от подбородка до резинки трусов. И выглядело всё это как-то дико, нецивилизованно.

Я сбегал за импортной бритвой, которая могла срезать любую щетину мягко, комфортно. Я пробовал на себе - погладишь станком по щекам - и уже, как вьюнош пятнадцатилетний.

Расстегнули мы с Артурчиком Генкину рубашку, обильно напшикали на его черные заросли пену для бритья и стали станком грудь ему гладить.

Генка, естественно, спал. Спал и когда руки ему задирали, чтобы выбрить подмышки. Спал, когда для удобства клали его на бок.