Есть над чем посмеяться

Потом я поехала в Париж на том же судне, что и Жералдина Перринер, за которой я наблюдала в Нью-Йорке. У меня была уверенность, что Назаров потянет ее в Париж, чтобы банда могла также завладеть и ею.

— Как это? — удивился я. — Вы знали, что они хотели так же завладеть и Жералдиной и ничего не сделали, чтобы помешать этому? Вам нужно было бы пройти курсы в ФБР, в Вашингтоне,

— Вы в самом деле так думаете, Лемми? — с улыбкой спросила она. — Если я отпустила Жералдину из Парижа для поездки в Лондон, то это для того, чтобы поставить в тупик парней, которые должны были захватить ее по приезде на аэродром в Крайдоне, двое последних агентов Зелдара в Англии, на которых мы еще не накинули сеть.

Теперь эти оба зебра находятся под замком. А Жералдина комфортабельно расположилась в «Савойе».

Я глубоко вздохнул. Я начал находить это слишком блестящим.

А Жоржетта обольстительно улыбнулась и сказала:

— Теперь вы видите, мой дорогой Лемми, что это вы должны пройти уроки в ФБР, а потом прослушать серию уроков у нас, на Специальных курсах.

Я снова глубоко вздохнул.

— Вы торжествуете во всем направлениям, Жоржетта, но позвольте вам сказать, что есть одна вещь, которую вы не знаете. Это то, что я вас застал в Париже, когда вы шарили в ванной комнате у девочки Жуанеллы Рилватер. Что вы там искали, моя красавица?

— О, ничего специального. Я просто хотела навести справки об этой вновь прибывшей, которая была замешана в деле и о которой я не знала абсолютно ничего.

Это признание меня немного утешило. Но Жоржетта тотчас же добавила:

— Я находилась в ее спальне, когда вы вошли в салон. И тогда я прошла в ванную комнату. И я открыла аптечный шкафчик, чтобы иметь возможность наблюдать за вами в зеркале. Я в тот же вечер уехала в Делфзейл, так что у меня не было времени выяснить, кто вы такой.

Я тяжело вздохнул. С этой малышкой я проигрывал во всем.

— Во всяком случае, мой милый зайчик, — сказал я, — что касается Зелдара, то можете надеть по нем траур. Это я унесу его в своих руках.

— Нечего об этом говорить, Лемми. У меня приоритет.

— Да, — сказал я. — Тогда скажите мне, что вы сделаете с ним. Вы ничего не сможете доказать против него. Вам известно, что он собирался сделать, но у вас нет ничего против него такого, что позволило бы повесить его. Я вас отлично знаю. Вы поместите его в кутузку до окончания войны, а потом отпустите. И он прекрасно выпутается!

Жоржетта пожала плечами.

— Послушайте меня, моя очаровательная, — продолжал я. — Этот парень, это навоз. Он убил Родни Уилкса, но сделал это он не сам. Но я не могу это доказать. И так как Эдванн и Серж тоже мертвы, ничего нельзя доказать. Потом он сознался мне, что убил этих двоих, но будет отрицать это перед судьями, и вы не сможете доказать обратное. Все его преступления хорошо закамуфлированы. У этого подонка варили мозги.

Потом существуем мы. Вы слышали от него, что он собирался с нами сделать, с Бидди и мной.

Тут нельзя колебаться, мой зайчик. Вы должны сказать вашим людям, что Зелдар принадлежит мне. Я могу его обвинить. Потому что похищение за пределы США расценивается как федеральное преступление. И это может привести парня на электрический стул. И во всяком случае я могу гарантировать ему пожизненное заключение.

Она снова пожала плечами.

— Как вы сможете доказать, что он стоял за похищением Бидди? — спросила она. — Серж и Эдванн Назаровы мертвы. Вилли Лодц и Борг не вернутся в США, Ардена Ванделл уже убежала в Мексику.

Вы не сможете предъявить никакого обвинения Зелдару. Никто ничего не скажет. А похищение было осуществлено Арденой, Боргом и Лодцем, Вы ничего не сможете доказать, Лемми,

Я встал. Дело было закончено.

— Пошли, — сказал я. — Вы меня убедили, Жоржетта. Мне остается только откланяться. Но я хочу немного пройтись и посмотреть, что же происходит. А вы были бы очень милы, если бы устроили нам по чашечке кофе.

Она вышла вместе со мной, чтобы пройти на камбуз. Я же поднялся на мостик. Ветер немного стих, но судно продолжало качать. Я был вынужден хвататься за все, что попадалось под руку. Потом я облокотился о стрингер, чтобы хорошенько осмотреться вокруг.

Охраняющий нас миноносец был виден вдалеке. Мне было видно, как он рассекает волны, тонкий, мощный, решительный. Он заставил меня вспомнить о Жоржетте.

В тот момент, когда я подумал о Жоржетте, «Майборо» так сильно качнуло, что я вынужден был ухватиться за поручни. Моя рука коснулась звена какой-то цепи. Я посмотрел на нее и увидел, что ухватился за секцию релингов, которую убирают, чтобы опустить трап. Там была цепочка и засов, которые удерживали ее на месте.

Я толкнул засов и немного сдвинул конструкцию, и почувствовал, что она пошла.

Я вернул секцию на место, чтобы никто ничего не заметил. Но не задвинул обратно засов.

Потом я подождал немного, чтобы дать Жоржетте время вернуться из камбуза. Потом тоже прошел туда и попросил у девушки, которая там находилась, пакетик с солью.

Внизу лестницы я достал из кармана маленький флакон с виски, который мне дал капитан, и выпил половину. Потом всыпал некоторое количество соли в горлышко.