Есть совпадение

Отец смотрит на меня. Я завладела его вниманием, но не настолько, чтобы удержать его. Следующие слова – одни из самых волнительных, которые я когда-либо произносила в своей жизни, но приходится идти на отчаянные меры.

– Давай я тебе покажу.

Папа замирает, и мы пристально смотрим друг на друга, пытаясь понять, кто из нас больше удивлен. Я никогда раньше не показывала им больше одной фотографии за раз. Они всегда говорили только хорошее, но они мои родители и обязаны говорить приятные вещи. Во всяком случае, это лишь подпитывает мою застенчивость.

– Пришли их нам. Мы хотим посмотреть, – говорит он, и хотя его голос мрачен, а лицо пепельно-серое, я могу сказать, как серьезно он к этому отнесся.

Он знает, как много это значит для меня.

– Мы разрешаем. Но Эбби?

Черт. Черт, черт, черт.

– Я… Я не хочу, чтобы ты надеялась. Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к летней школе. Это куда серьезнее, ясно?

Это слово, как кусок метала вертится на моем языке, но мне нечего больше сказать.

– Хорошо.

Глава двадцать третья

Каким-то чудом, вопреки всему, я возвращаюсь в лагерь Рейнольдс до обеда следующего дня. Это такое облегчение, что я могу лечь перед учебным корпусом и поцеловать грязь. И такое разочарование, что вместо этого я стою на парковке и смотрю, как уезжают родители, а мое чувство вины раздувается все больше с каждым поворотом колес минивэна.

– Она жива!

Я слишком измотана для общения с Финном и его безграничной энергией, и, судя по заметным мешкам под его глазами, он тоже.

– Я думал, что тебя убили. Я собирался начать распускать слухи. Сделать из тебя следующую Габи, найти приличное дерево, на котором ты будешь висеть…

– Савви здесь?

– Она приехала прошлой ночью. Должна была явиться на пост и все такое. Ты на слуху у ребят в лагере, – говорит Финн. – В хижине Феникс думали, что ты потерялась в лесу, они даже собирались организовать поисковую группу. Клянусь, Лео выглядел так, будто вот-вот заплачет…

– Я написала ему сообщение с маминого телефона – разве он не получил его?

– Ну да. Но мы думали, что ты вернешься к ужину. Он был уверен, что тебя похитили, или съел бешеный зверь, или что-то в этом роде.

Вот срань. Мы должны были поужинать и поговорить. Двадцать четыре часа назад это бы отпечаталось в моем мозгу так отчетливо, что ни о чем другом я и думать бы не могла. А теперь я усугубила еще одну и без того плохую ситуацию.

– Так что случилось? – спрашивает Финн. – Ты…

– Эбби!

Савви ошеломленно смотрит на меня, отделяясь от остальных младших вожатых так быстро, что это выглядят так, словно их строй только что нарушила одна перелетная птица. На расстоянии она выглядит как обычно, в любой момент готовая появиться в кадре, но, когда она подходит ближе, я вижу, что она измучена так же сильно, как я: ее глаза покраснели, а идеальная осанка накренилась на несколько градусов.

– Ты здесь?

– Я в таком же шоке, как и ты.

– Что случилось? – снова спрашивает Финн, водя глазами между нами. – Мы раскрыли тайну? Были ли вы тайно выведены из одной яйцеклетки, но генетический эксперимент пошел не по плану, и секрет разрушился…

Руфус прерывает его, обрушив на меня свой привычный грязный энтузиазм, как раз когда Савви говорит:

– Встретимся после обеда?

– Да, – говорим мы с Финном одновременно.

Савви поднимает брови, глядя на него.

– Ну и ладно, – заявляет Финн. – Пойду поищу свою тайную сестру.

Как только мы с Савви остаемся одни, мы выкладываем все, что знаем, сравнивая показания. Истории моих родителей и ее родителей идеально совпадают. Они рассказали Савви, что не могут иметь детей, а их друзья оказались в том положении, когда им пришлось отдать ребенка на усыновление. Ни одна из историй не идет дальше этого.

– Я пыталась выяснить, но моя мама очень расстроилась, – говорит Савви, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Это ты мне рассказываешь.

– Интересно… – Савви качает головой. – Что заставило твоих родителей передумать и разрешить тебе остаться?

– Я не понимаю.

А возможно, и понимаю. Вероятно, дело в SAT, но может быть и так, что они просто проснулись сегодня утром и решили, что проще избавиться от меня, чем провести еще две недели, отвечая на мои вопросы. Проще не ходить по дому с живым напоминанием о том, что произошедшее восемнадцать лет назад стало явным, раздвигая границы мира, которые они выстраивали все эти годы. Теперь я не просто проблемный ребенок. Я – бомба замедленного действия. Единственное, что знаю наверняка – дело не в моих фотографиях. Никто даже не пытался получить доступ к Dropbox с моими фотографиями прошлой ночью. Это должно быть облегчением, но если и так, то оно опускается гораздо глубже, чем любое чувство, которое я испытывала раньше.

– Хотелось бы знать, что заставило их так сильно ненавидеть друг друга, – говорит Савви.

– Я просто хочу, чтобы мы это исправили.

– Савви, ты не видела Амелию?

Мы обе вскакиваем, но Виктория выглядит невозмутимой.

– Она была в столовой, – говорит Савви. – Я могу чем-то помочь?

Виктория вздыхает.