Есть совпадение

Храбрая. К этому слову я все еще привыкаю, после целой жизни, проведенной в избегании своих проблем. Но, возможно, я по-своему дохожу до этого. Немного меньше убегаю и немного больше говорю. Немного меньше неизвестности и немного больше находок.

– Напротив, сожалений довольно много. Я свожу своих родителей с ума.

– Слушай, я ни хрена от них не добилась, но точно знаю, что они гордятся тобой. До того, как я их нашла, они умилялись твоим фотографиям из лагеря.

Я не могу получить доступ к ссылке на Dropbox уже больше суток.

– Ты уверена, что это были мои фотографии?

– Конечно, уверена. Думаю, если ты поговоришь с ними, вы найдете общий язык. – Она понижает голос. – Тебе это нравится, Эбби. Нет никакого смысла делать себя несчастной, а пока ты прячешься от этого, так будет всегда.

Комок в моем горле раздувается до самой груди. Я не знаю, прячусь я в этом случае, или все-таки защищаюсь. То единственное, что было общим для нас с Поппи, превратилась в то, что теперь принадлежит только мне. Но это то, о чем я не хочу задумываться прямо сейчас, в грязи, поэтому просто киваю.

– То же самое касается и тебя, – говорю я. – С правилами, я имею в виду.

Савви сутулится, ее ноги еще больше утопают в грязь.

– В этом-то и проблема. Я не знаю, смогу ли от них отказаться.

Я в растерянности, не в силах подобрать слова, но вспоминаю, что Лео сказал мне прошлой ночью, о том, что нужно задавать собственный темп.

– Я не думаю, что это произойдет за одну ночь, – говорю я. – Но ты можешь хотя бы начать. И, возможно, я смогу помочь.

Я делаю паузу, гадая, будет ли она смеяться надо мной.

– Мы можем начать вот с чего, – говорю я, проводя две линии в грязи. – Это называется список плюсов и Конни.

Савви приподнимает бровь.

– В следующий раз, когда ты захочешь что-то сделать, вместо того, чтобы думать о том, что произойдет, если ты это сделаешь, подумай о том, что произойдет, если ты этого не сделаешь. О том, что ты упустишь. О людях, которые тоже будут скучать по тебе. Это и есть Конни.

Именно в это мгновение, этот неудобный момент, сидя в грязи на отдельном острове вдали от наших привычных мест обитания, я с невыносимой силой скучаю по Конни. Я так много хочу ей сказать. Так много хочу понять. Мне кажется, что я нахожусь на грани между тем, кем я была, когда уезжала, и тем, кем я стала, а Конни находится где-то между всем этим, просто вне досягаемости.

– Как насчет этого, – говорит Савви. – Неважно, что случится, когда они наконец вытащат нас отсюда, даже если нам придется ждать, пока тебе исполнится восемнадцать, чтобы мы могли увидеться, мы найдем способ поддерживать связь. Чтобы быть друг для друга опорой.

– Находчивость каждый день?[34]

– Каламбуры Лео передаются тебе, – простонала Савви.

Правда в том, что лишь в малых частях моей жизни Лео не принимал участия. Если я такая, какая я есть – по крайней мере, такая, какой меня считает Савви, – то к этому приложил руку Лео. Если я храбрая, то отчасти потому, что всегда знала, что Лео присматривает за мной. Если я делаю то, что хочу, то отчасти потому, что Лео поддерживает меня. Мы принимали промахи и поддерживали мечты друг друга еще до того, как они обрели значение. Задолго до этого момента, когда наши с ним жизни так прочно сплелись друг с другом, что я не представляю, какую форму они приняли бы, не будь его рядом.

Я прочищаю горло, отгоняя эти мысли на задворки сознания. Сейчас я ничего не могу поделать – ни с тем, что сказала Конни, ни с месяцами, которые мы с Лео потратили впустую, ходя на цыпочках друг вокруг друга, ни даже с тем фактом, что где-то в радиусе пары километров от того места, где мы сейчас застряли в канаве, наши родители, вероятно, чертовски нервничают.

Я еще больше прижимаюсь к Савви, которая, на удивление, гораздо спокойнее меня. Как будто она давно ждала момента, чтобы выложить все как на духу, и сейчас она с облегчением вздохнула, грязная, помятая и совершенно обновленная.

– Ну, – говорю я легкомысленно, – обладая такими именами, как у нас, трудно не поддаться соблазну каламбурить.

Савви моргает, синева ее глаз становится ярче.

– Имя твоей мамы Мэгги, верно?

– Да. А что?

Савви выдергивает мою подвеску из переднего кармана и протягивает мне.

– Мэгпи[35], – мягко говорит она.

Я смотрю на подвеску, лежащую на моей ладони, и блеск металла кидает резкие блики на моей коже. Эта вещица, которая знает мою историю, возможно, лучше, чем я сама. Этот подарок, в котором хранится мой самый большой секрет, и который выдал нам ключ к разгадке.

– Мэгги и Пьетра.

Глава тридцать первая