Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

12-го мы с Уолли прошли рутину завтрака и переодевания (на этот раз без сигареты!) в полной уверенности, что скоро будем на орбите. По крайней мере, наша мишень – «Джемини-7» – уже ждала нас там. За шесть секунд до старта мы, тщательно пристегнутые, в полной готовности к запуску слушали голос Алана Бина, отсчитывавший последние секунды: «Четыре… три… зажигание! Два… один!». Я почувствовал, как «Титан» оживает и…

И, – столь же быстро – на счет «ноль» – отключается! Звук двигателей стих, хотя бортовые часы начали отсчитывать полетное время, а лампочки компьютера зажглись; то и другое свидетельствовало о старте. В то же время я чувствовал, что мы не сдвинулись с места. Более того, Алан Бин не подтвердил взлет, и это было критичным. Фрэнк Кэри, директор пуска, объявил: «Hold kill» – код ракетчиков-испытателей, означающий, что старт прерван из-за выключения двигателей, но составленный из слов «задержка» и «убить». Уолли подтвердил: «Принято, hold kill». Несколько предыдущих секунд мы провели в большом напряжении. Поднялись ли мы вообще над стартовым столом? Если так, то нужно уносить ноги, прежде чем носитель сядет обратно и взорвется! Но Уолли не потянул за кольцо в форме буквы D, которое должно было выбросить нас из корабля на катапультируемых креслах – модифицированных креслах от самолета-разведчика SR-71, пригодных для использования от нулевой отметки до высоты 21 километр.

Хорошо, что он не сделал этого. Учитывая, что за два последних часа мы пропитались кислородом, любая искра, особенно от двигателей катапульты, могла нас поджечь. Мы превратились бы в две римские свечи, взметнувшиеся над песком и пальмами.

Незадолго до запуска первого пилотируемого «Джемини», в феврале 1965 года, Гас, Джон, Уолли и я наблюдали испытание с реальным отстрелом катапультируемых кресел из макета космического корабля на авиастанции Чайна-Лейк. Испытание прошло прекрасно, но затем я спросил Гаса: «Интересно, у них там чистый кислород?» – «Да нет, черт побери, – ответил он. – Там все продувается азотом». Я удивился, что они не сделали испытания ближе к реальности, используя кислород. Я не размышлял тогда о том, что корабль или манекен могут загореться, но инженеры – почему они-то не подумали? Одна своевременная мысль – и тогда, возможно, Гас не погиб бы в пожаре «Аполлона».

Впрочем, и мы не были в полной безопасности, сидя в уютной кабине корабля. Нам сообщили, что у основания «Титана» начался пожар. «Хорошо, тушите эту чертову штуку», – сказал я. Или, возможно, выразился покрепче. Уолли попросил Эла Бина зачитать процедуру выхода, «пока мы тут просто сидим и ждем».

На то, чтобы подвести подъемник и забрать нас оттуда, ушло 90 минут, гораздо дольше, чем следовало. И хотя Уолли и сказал несколько добры х слов Гюнтеру Вендту и стартовой команде, он был в ярости. К счастью, к тому времени, как мы вернулись в гостиницу экипажей, он успокоился.

Тем временем Фей, Дионна и Карин оставались дома, в Хьюстоне и видели по телевидению, как у нас отключились двигатели. Они увидели пламя и дым, услышали это самое «hold kill» и, понятно, испугались. К счастью, кто-то из Центра управления позвонил им и успокоил, и с того времени стандартной процедурой стало отправлять астронавта в каждую семью на время запуска, чтобы он мог объяснить происходящее.

На Мысе быстро выяснили, что проблему, которая стоила нам прерванного старта, устранить несложно. В действительности же проблемы было две, одна мелкая и одна серьезная. Мелкая заключалась в том, что от тряски в момент зажигания один разъем отошел от днища «Титана», что и запустило в работу различные таймеры. Разъем должен был расстыковываться при усилии в 18 кг, но по факту его просто вытрясло из гнезда. Поначалу его-то инженеры и сочли причиной отмены. Однако Бен Хоманн из Aerospace Corporation внимательно изучил записи телеметрии и обнаружил, что тяга одного из двигателей первой ступени от фирмы Aerojet начала падать еще до расстыковки разъема. Высланная на старт команда начала расследование около семи вечера, и к девяти утра они нашли небольшую пластиковую заглушку, закрывшую входной патрубок топлива одного из газогенераторов.

В норме при запуске двигателя на турбине срабатывает пиротехническое устройство, раскручивающее турбонасос. Насос качает самовоспламеняющееся топливо в камеру сгорания газогенератора, и там оно загорается от контакта горючего с окислителем. Заглушка как раз и не позволила горючему попасть в газогенератор. Ее должны были снять еще до отправки ракеты с завода в Балтиморе, потому что после полной сборки увидеть ее было бы невозможно. В итоге система обнаружения неисправностей «Титана» – та самая MDS, которая в начале года не дала запустить «Джемини-2», – сработала еще раз, не потеряв ни секунды. Действуй она медленнее, и «Титан» поднялся бы над стартом, не имея достаточной тяги для продолжения полета. Он бы неминуемо упал обратно, и у нас бы не хватило времени на катапультирование, даже если бы мы захотели это сделать.