Есть только дорога…

Стас рассказал, когда он ещё работает, порекомендовал заходить напрямую, не спрашивая разрешений, да и просто приходить в гости. Олю Стас вообще обнял, как родную.

"Видимо, – думал Леший, – такими и должны быть нормальные человеческие отношения. В следующий раз, если будет дорога в горы, свяжусь со Стасом и спрошу что ему нужно привезти. Так будет по-человечески. Правильно и хорошо"

Под гору бежалось, даже с рюкзаками, немного проще. Немного притормозили только, переходя курумники, да набрали вкуснейшей родниковой воды на "Белом Ключе". После него снова начались прыжки по камням и корням деревьев, но здесь причина была другая – тропа за многие годы настолько въелась в склон горы, что под тропой почти не осталось почвы. В дожди тропа превращается в каменистый и порожистый ручей. А сейчас – просто перескакивать с корня на корень, с камня на камень. Здесь, на спуске, встретилась большая тургруппа с большими рюкзаками. Со словами "Здравствуйте!" и "Добрый День!" прошагали Леший с Олей и эта группа мимо друг друга. "Вот, поздоровался человек, – думал Леший, – вроде мелочь, а приятно. Почему-то в Оленьих, как народу стало прибывать, так здороваться перестали меж собой". И дальше скакать.

И так вплоть до "Оленьего моста" на Тесьме.

– А знаешь, почему его назвали Оленьим? – спросила Оля, – Его когда-то строили рабочие из "Оленьих Ручьёв". Как и лестницу от Белого Ключа вверх.133

– Круто. Я и не знал.

– Я была свидетелем строительства, так получилось. С братом сюда ездили, когда я ещё в школе училась.

Короткий краеведческий очерк сменился затяжным подъёмом по скользкой широкой тропе. После этого подъёма уже шёл плавный спуск, и впереди показалась "цивилизация" – прогал в стене леса, через который виднелись гаражи и дома Пушкинского посёлка – окраины Златоуста.

– Сейчас как? – спросила Оля Лешего.

– На маршрутку на Уржумку134. Оттуда – стопом.

– Охохо, ехать через весь город!

– Ну а что поделать.

Леший распахнул дверку "Газели" с номером "39"и вместе с Олей сел на заднее сиденье, к окнам. "Ехать "от конечной до конечной", любуясь погожим утром в Златоусте – это хорошо", – подумал Леший, затыкая уши наушниками.

Маршрутка постепенно наполнялась людьми, ползла мимо обрывистых скал Косотура135, через заводскую плотину и взбиралась на гору, с которой открывался вид на пруд, окаймлённый горами-отрогами Таганая и Александровской Сопкой. Потом снова – дома, дома. Затем долгий прогон через лесополосу, на перегонки с летящим рядом угловатым трамваем-КТМом, и снова дома. Уже поновее, панельные, с супермаркетами.

Долго ли, коротко ли, а дорога привела Лешего и Олю на разворотное кольцо у станции "Уржумка". По словам Оли, между станцией "Уржумка" и станцией "Хребет" находится самое высоко расположенное место исторического Транссиба, оно же – водораздел Ая и Миасса, Европы и Азии. С дореволюционных времён рядом с путями стоит стела, отмечающая оную символическую границу, и хорошо видна из окна поезда.

Нынче же они топали, громыхая эхом шагов, по пешеходному тоннелю, проложенному под путями станции. Вышли почти на станционную платформу, пошагали вдоль малоезжей улицы до самой дороги.

– Оля, ты в горах летишь быстро-быстро, а здесь отстаёшь. Почему?

– Одно дело – в горах. Другое – в цивилизации. Тут немного по-другому расстояния измеряются. И ощущения от расстояний немного другие.

– Ну да ладно, – сказал Леший, высунувшись на узкую обочину трассы, – "Отсель грозить мы будем шведу".

Леший встал, бросил рублёвую монетку в придорожную пыль. Монетка отскочила и покатилась по асфальту. Машины ехали довольно плотным потоком, поэтому Леший не держал руку поднятой, а "фильтровал" поток.

– Если идёт такой плотняк, надо голосовать так, чтоб видела последняя машина в колонне. Потому что только она сможет безопасно остановиться на таком участке дороги, – вещал Леший, – здесь нас видно хорошо, но мешает узость обочины и эти чудесные кусты справа.

– Ну, ещё может на Александровскую Сопку народ засматривается, – предположила Оля.

– Местные вряд ли. Они этот Таганай и эту Сопку из окна каждый день видят, что им смотреть. Приезжие – да.

Тут рука Лешего, казалось, живущая своей жизнью, сообразно ритму дороги, вдруг поднялась. И рядом с ребятами затормозила праворукая "иномарка".

– Добрый день, по трассе....

– Прыгайте быстрее, потом поговорим! – поторопил их водитель – мужичок лет сорока, одетый в камуфляж. Сказано – сделано, и Оля с Лешим запрыгнули в машину. Оба – на заднее сиденье. Спереди у мужика на "Штурманском месте" сидела, высунув язык, собака.

– Я в Миасс еду, на Машград. А вы стопом?

– Да, тоже в Миасс. Хотя я со Свердловской области сам, – ответствовал Леший.

– Я отсюда частенько туристов забираю. У меня работа в Миассе. А это Макар, – водитель махнул рукой на собаку. Если бы Макар не был собакой, Леший бы поклялся, что он улыбнулся, когда назвали по имени. Хотя, говорят, у собак вполне человеческие эмоции встречаются, – мы на работу мчим.

– В заповедник? – предположил Леший.