Есть только дорога…

– Не проще ли на электричке сразу на Аять уехать?

– На грузовом интересней. Опасней, и интересней. Ты же сам знаешь.

Леший забил и закурил трубку, Лосик бросала камушки-блинчики в воду Исети.

– Лёша, у тебя прошла влюблённость?

– Наверное, да, хотя со стороны может выглядеть по-другому.

– Просто ты мне дорог, и не хотелось бы, чтоб ты расстраивался, если в моей жизни кто-то появится. Чтоб ты меня принимал и не огорчался. Это странно звучит сейчас, когда у меня никого нет. Мне, честно говоря, сейчас спокойнее одной. Но вдруг?

– Может, просто будем встречаться с тобой?

– Если будем встречаться, то рано или поздно придётся расставаться. Подумай, каково это. Я ведь не хочу просто так про кого-то говорить "мой парень". Для меня это муж и отец моих детей. Я смотрю чуть дальше во времени.

– Это считать вызовом?

– Нет. Просто я знаю, когда его найду. И, увы, это не ты. Тяжело быть ведьмой: слишком много знаешь о себе. И всё, что можешь позволить себе, находится в пределах сухих цифр: встретила жениха во столько-то, вышла замуж такого-то, родила столько-то детей, умерла тогда-то. Когда я получила эти сухие цифры, жизнь, которая могла бы заиграть новыми красками, посерела. Понимаешь, что ничего страшного не случится в обозримых пределах, но выше обозначенных цифр мне не прыгнуть. А у тебя – чистая случайность. Твоей судьбы не знаю ни я, ни Волк. Возможно, её знает Джа, Бог, Аллах, Провидение, Случай, Вселенная… Но не я, – слёзы выступили на глазах Лосика.

"Вот и поговорили…" – грустно подумал Леший и затянулся.

– Поэтому я готова перепробовать практически всё в жизни, чтоб наполнить её новыми смыслами. Быть ведьмой – это как быть смертельно больным. Каждый день жизни становится ценным. Поэтому я не отказываюсь от твоего общества. Ты хороший, Леший. С тобой классно находиться рядом. Но любовь и судьба – штуки не очень дружащие меж собой

– Обнимемся?

Они стояли, обнявшись и целуясь. Рядом падали последние листья с клёнов. Солнце то скрывалось, то появлялось снова из-за быстро бегущих низких облаков. Шумел водопадом портал подземной реки, шумела Исеть, шумел город. И никому не было дела до разницы между любовью и судьбой…

– Всё, хорош грустить! – Леший отстранил Лосика от себя, тем более, что поцелуи грусти стали переходить в поцелуи страсти, а предаваться страсти на берегу Исети, даже в таком пустынном месте, было бы моветон.

"Бля, Леший, тут такой романтичный момент, а ты о ебле. Почти кадр из фильма: "Он Любил Её, но Она Знала Свою Судьбу…", бла-бла-бла, тонна пафоса. Выдохни. Фрилав же! Вот и расслабляйся, чёртов романтик!", – за Лешего подумали его внутренние собеседники.

– Ага. Пора идти, – Лосик тоже взяла себя в руки, одёрнула одежду, подошла к "водопаду" Монастырки и умылась, – никогда не умывалась в городских речках. Надеюсь, не растворюсь от воды, собранной с города.

– Не растворишься.

– Стоит отдать должное, я чуть тебя раздевать не стала прямо тут, – Лосик, наконец, улыбнулась.

– Я о том же подумал. Но решил, что неэстетично было бы… – Леший запнулся.

– …трахаться на брегах Исети, чтоб стать приятным зрелищем для случайно забредшего сюда бомжа, или охранников со стройки на том берегу, – закончила Лосик мысль за Лешего.

– Фи, поручик!

– Нет, ты фи, поручик! Пойдём уже! – Лосик взвалила рюкзак на спину, её примеру последовал и Леший.

На "Большакова" они сели на пустой троллейбус, который неспешно вёз их на Вокзал.

На привокзальной площади, минуя всех цыган-попрошаек и гоповатых "золотодолларов", Леший с Лосиком за руку проследовали к табло станции, чтоб увидеть очередное стечение обстоятельств: городская электричка до Сортировки отправлялась через три минуты, а билет на неё можно купить внутри. Логичнее, конечно, ехать без билета, но тут уже поторапливало время. Да и была у Лешего примета: какой-то из участков пути лучше проехать "за денежку", отдавая "десятину" мирозданию, допускавшему бесплатный проезд. Следуя этой точке зрения, Леший кидал на обочину рублёвые монеты, подавал "аскерам" сам и помогал находить вписки страждущим. А Лосик, влекомая за руку, просто не спорила: душевные терзания у берегов Исети выжали её эмоции, и она решила довериться Лешему, хотя бы сейчас.

"Станция Свердловск-сортировочный, конечная!", – возопил глас из матюгальника над головой. Двери, шипя, раскрылись, и Леший с Лосиком прыгнули на станционную платформу.

В тени здания стоял, попыхивая трубку, Манул

– Как и всегда, нашлось правильное место и правильное время, чтоб встать и покурить. Привет, Лосик! Привет, Леший! – сказал Манул.

Лосик сбросила рюкзак и бросилась Манулу на шею. Прошло полминуты, и кто-то свалил Лешего с ног, прямо на бетон платформы: на Лешего кинулась Полина, и, смеясь, помогла Лешему подняться с земли. После чего Леший уже сбросил рюкзак и подхватил Полину на руки.

Со стороны это выглядело мило: встреча старых друзей, все обнимаются и, видимо, ждут какой-то электрички. Если не прислушиваться к беседам.