Есть только дорога…

Народ радостно подхватил "Морию", благо, знали её почти все присутствующие. Полина пила пиво наравне со всеми. Леший тоже решил не протестовать, когда двушка "Стрельца" дошла до его уст, глотнул ледяного пива, заломившего зубы, и тут же закурил.

Меж тем, народ начал горланить другую песню:

"Лес вдоль дороги зелёный и хмурый,

На ветках развешаны орочьи шкуры,

Зря ты нагнулся – в жопе стрела —

К эльфам дорожка тебя завела…"191

Леший знал и эту песню, но удивился, как дружно Рыжий вывел трёхстопную вальсовую песню в четырёхстопную маршевую.

Когда допели все известные куплеты "Зеленолесья", запел уже Леший, под ритм шагов:

"Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог…"192

"Попса, конечно, страшная и заебавшая, но отчего-то все её знают и подхватили, однако", – весело подумал Леший.

Идея с перепевками попсы понравилась. Да так, что к лагерю подходили под бодрый марш с песней "Белые Розы".

Перевалив гребень, толпа узрела живописную картинку. Яркий газовый фонарь выхватывал поверхность скалы, от фонаря веером расходились тени сосен, а чуть поодаль горел большой костёр. Оказалось, Манул подготовил даже лавочки из расщеплённого вдоль бревна, а над костром высоко подвесил тент. "И когда только успел?" – подумал Леший.

Все дружно начали здороваться меж собой, раскладывать рюкзаки, швыряться шишками, выбирая себе места для палаток. Когда закончилась возня, и было разлито пиво, Полина потушила газовый фонарь, а туса переместилась к костру, где Рыжий и Леший устроили "Джем-сейшен".

Рыжий был худощавый, высокий, с тёмно-рыжим хаером на голове и в "Громе". Изредка он играл в переходе у "ТЮЗа", где и познакомился с Лешим. С ним на "шляпе" обычно бегала Чертёна – маленькая девочка с большими зелёными глазами и длинной косой волос. Вот и сейчас она сидела рядом с ним, собрав волосы под банданой и вороша головёшки в костре.

Как раз Рыжий и был "законодателем мод" на распевание в переходах околоролевых песен. Вот и сейчас он горланил куплеты про "Морию".

Тесным кругом сидели неформалы, с ними примазавшиеся Малыш и Юки. "Шаманов" и Этл не было у костра.

Леший поиграл тоже, затем вернул гитару Рыжему, а сам пошёл бродить вокруг. Для начала заглянул в палатку, но, разверзнув "зелёное чудище", Леший увидел лишь ворох спальников.

"Куда они ушли, и, главное, без меня. Почему?", – тревожные мысли закопошились в голове Лешего. Он потушил фонарь и стал всматриваться в темноту, чтоб настроить своё "ночное зрение".

Видеть в осенней темноте – не такое уж простое дело. Но, освоив его один раз, потерять навык уже невозможно. Просто надо "проморгаться" в тёмном помещении, в темноте вообще минут пять. И не смотреть на костёр. У сидящих подле костра обычно взгляд направлен к костру, а никак не вокруг. Манул же ещё советовал Лешему вообще иногда "выключать" зрение, передвигаясь наощупь и по запаху. Для Лешего это казалось чем-то выше потолка, и он даже не пробовал. Сейчас, сидя в палатке, Леший "проморгался", и отправился в сторону скал, куда повела его интуиция.

Обойдя при отблесках далёкого костра скалу, он увидел и услышал ребят. "Прав был Манул, про нахождение по запаху, – думал Леший, – благовония зажгли, так ещё не так будет пахнуть. Холодной ночью сидеть не у костра – извращенцы".

Интерлюдия. Сказки шаманов.

– А вот и Леший, – проговорила вполголоса Лосик, – прости, что не позвали сразу, ты был увлечён гитарой.

– Что у вас тут за действо?

– Вечер сказок. Присоединяйся, – Манул подвинулся на расстеленной пенке. В нише в скале сидели два человека: Ольга и Этл, прижавшись спинами друг к другу. Перед ними стоял термос, из которого доносился характерный грибной запах.

– Сегодня мы рассказываем сказки для Оли и Этл. Ложка говорящего, – Манул протянул вверх чайную ложку, привязанную к палке, – этой ложкой я помешивал грибы в термосе, так что она не грязная. Первым буду я.

"Военкомат, май. "Эй, чучела, равняйсь! Смирно! Абабков – Я – Боровиков – Я – Бусыгин – Я… – Мануйлов – Прозвучало звонкое "Я" Манула. Пути назад ему уже не было. Как он проживёт два года неизвестно где, без своего бубна, резака и главное – без Полины, он не представлял…

После "Учебки" Манула направили в Дагестан. Три беспамятных дня в поезде позади. Были мысли о побеге, Манул даже вылезал на крышу через "зефир" и смотрел на осенние степи. Но проплакался, проблевался прямо там, на крыше вагона, и "зазефирился" обратно. В Хасавюрте их выгрузили…