Есть у Революции начало

— Отлично выглядишь, для своих лет. Не сказать, что много голодал.

— Вон, какой высокий вымахал, — смело осмотрела мою обнажённую фигуру во весь рост.

— Давай, спину подставляй.

— Пропотел сегодня, целый день на велосипеде гоняючи, — приказала мне доброжелательно, почти по родительски.

— Полотенце возьмёшь здесь, — напомнила Людмила, выходя из ванной, не глядя указывая на угловой шкафчик. Внезапно обернулась, как будто только что вспомнила.

— Обязательно под мышками и в паху протрись мочалкой с мылом, — видимо вспомнила, что я беспризорник и мог не уметь правильно мыться.

Уже выйдя из ванной и закрыв двери, тут же открыла их снова и заглянула ко мне.

— А тут так вкусно мясом жареным пахнет! — дёрнула носом, подтверждая, как изменилась атмосфера в квартире за время её отсутствия.

— Оно не сгорит случайно? — с ноткой тревоги в голосе спросила хозяйка.

— Всё делается точно по рецепту, — успокоил девушку.

— Скоро выйду. Ты ничего не трогай на кухне. После твоей помывки, будем пробовать вместе.

Возможно, в ожидании соблазнительно пахнущего жаркого, Людмила, помылась очень быстро. Очень невинно, совершенно по деловому, как и положено, у соратников по революционной борьбе, потёр девушке спину. Уже в спину, когда я выходил в её фартуке на голое тело, она спросила.

— Ты чего же голым расхаживаешь? Вернее, только в одном моём переднике.

Честно признался, что постирал свою одежду, так как другой я с собой не имею.

Людмила рассмеялась и посоветовала покопаться в её плательном шкафу, выбрать то, что посчитаю подходящим.

Когда она вышла из ванной, я встретил её в одних дамских панталонах, с которых предварительно оборвал все оборочки и кружева. Свежевымытая хозяйка долго смеялась. Наконец посерьёзнела, отметив.

— А тебе даже идёт. Оценивающе оглядела мою фигуру.

— Ты как маленький, засушенный Геракл выглядишь, — пощупала мои бицепсы.

— Вон, какие твёрдые у тебя мышцы. Истинно, деревенский житель, не изнежен городскими удобствами.

Проголодавшаяся после купания в ванной, девушка, с аппетитом набросилась на свежеприготовленную телятину.

— Ты много не съедай, — намекнул я заботливо.

— Спать будет тяжело, а завтра, с самого раннего утра, ехать за тридцать вёрст в Колпино.

Когда девушка пошла стелить мне отдельную постель, сразу отказался.

— Ты, что — ли, со мной ночевать брезгуешь? — нарочито простонародно проговорил, изображая обиженность.

— В деревнях у нас все вместе, вповалку спят. Даже в богатых семьях так принято.

— Я чистый, — театрально осмотрел себя.

— Тебя я тоже протёр со спины, — улыбнулся, разведя руки.

— Али ты о чём — то дурном думаешь? — вопросительно заглянул ей в лицо.

Юной революционерке не оставалось ничего иного, как согласиться с моими аргументами и постелить нам вместе.

Уже укладываясь спать, недовольно признался.

— Ходить в твоих подштанниках я ещё согласен, но спать в них, ты меня уволь, — решительно сдёрнул с себя женские панталоны.

Никаких вольностей я не собирался допускать в постели. Слишком обширные планы были на завтрашний день. Будущая комиссар мне важна не как объект для сексуальных фантазий. Она должна стать помощницей в изменении людей всех моих территорий, а в будущем, и всего мира.

«Чтобы изменить людей, их надо любить. Влияние на них пропорционально любви к ним». Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827).

Глава 16. Люди, желающие внушить ужас

Людмила Наумовна проснулась от того, что почувствовала тяжесть мужской руки на своей правой груди. Уткнувшись ей в плечо, я изображал сладко спящего ребёнка. Левой рукой, по хозяйски, облапил тело девушки, как бы случайно забравшись к ней под рубашку.

Она долго лежала без движения, чутко прислушиваясь к моему дыханию. Только расслышав мерное и тихое сопение, до конца поверила в случайность происходящего. Очень осторожно, стараясь не разбудить, попыталась отцепить мою ладонь от своей крупной груди. Но именно в этот момент я начал просыпаться.

— Ты зачем мою руку, к себе за пазуху засунула? — спросил я грубовато, сонно и равнодушно.

Девушка разозлилась от глупой ситуации, в которую попала.

— Да разве я звала тебя в свою постель? — едва сдерживая злость, прошептала она. Я сразу исправился.

— Может я сам, во сне, тебя приобнял, — признался легко и невинно.

— Я когда с поросятами зимой спал, всегда старался к ним поближе быть, — Холодно ведь одному — то.

— Вот привычка, наверное, и осталась, — спокойно объяснил своё поведение во сне.

— Ты, вон какая горячая, — подавил ладонью грудь, всё ещё находящуюся под моей рукою.

Настроение девушки быстро улучшилось. Сознавая невинность случившегося, она игриво шлёпнула по моей руке, лежащей на её груди.

— Руки прочь, от моих тёплых …, - не успела она закончить, как вскрикнула, от болезненного и хлёсткого шлепка по собственному соску. Я вовремя отдёрнул свою руку из-под удара.