Есть!

Ирак вдохновенно озвучивает список закупок моряков, отплывших на корабле «Морнинг» в 1903 году, и передо мной, как в хороводе, внезапно появляются все эти продукты. Сельдерей в собственном соку. Луковая мука. Тапиока. Бекон, индейка, свиные отбивные, бычьи хвосты, бараньи котлетки… Утка с зёленым горошком и чёрная смородина. Я вижу утку гораздо чётче, нежели размытую, грязно-серую землю за иллюминатором – вижу и придумываю рецепты, один за другим.

В конце концов, я так долго была лучшей в своём деле! Так долго быть главной героиней и не привыкнуть к этому – кто-нибудь на такое способен?

– Поразительно, сколько всего можно было накупить в 1903 году на две тысячи фунтов! – восхищается Ирак. – Знаешь, те, кто покупал всю эту благодать, отправлялись спасать экспедицию Скотта.

– Спасли?

– Нет, – говорит Ирак, а стюардесса, сама уже одуревшая от собственной улыбки, резко задёргивает шторки – они отделяют наш бизнес-класс от прочих пассажиров. Кирилл Сергеевич побелевшими пальцами пристёгивает ремень безопасности и, кажется, проверяет его на прочность.

– Наш самолёт приступил к снижению, мы прибываем в аэропорт Марко Поло, – сообщает нам стюардесса и отбывает в экономический салон, инструктировать пассажиров-помощников. Вот вы, читатель, знаете, кто такие пассажиры-помощники?

Случайная пухленькая знакомая, с которой мы коротали время в одной из поездок, перелетая, как птицы, из одного порта в другой, искренне пожаловалась мне, что её всегда сажают в хвост самолета. Когда бы она ни явилась на регистрацию, каким бы ни был борт, вердикт всегда один – хвост, и только хвост!

– Почему? – недоумевала пухленькая. Ей и в голову не приходило, что причина единодушия работников воздушных служб – в лишнем весе пассажирки. А вот меня, в тех случаях, когда я не лечу бизнес-классом, обязательно усаживают у аварийного выхода – видимо, у меня очень ответственное лицо. Человека с таким лицом непременно зачисляют в пассажиры-помощники – если, не дай бог, что случится, сидящие рядом с аварийным выходом граждане должны помочь прочим обитателям салона покинуть самолёт. А ещё им можно вольготно вытянуть ноги и наслаждаться своей особой ролью…

Самолёт мягко, по-кошачьи, приземлился, Кирилл Сергеевич трижды осенил себя крестным знамением и отстегнул ремень безопасности, как будто разорвал финишную ленту.

В аэропорту нас ждали две машины – первая забрала Кирилла Сергеевича и Ирак в Виченцу, во вторую сгрузили меня и мой чемоданчик.

– Первый раз в Венеции? – спросил водитель, улыбаясь не хуже гондольера. Английский его был корявым, как пень.

– Бывала и раньше, – скромно ответила я.

– И всегда в Местре?

Ха-ха. Я промолчала, решив, что буду молчать до самого отеля. А вот и он, наверное, – водитель замигал поворотником, прицелившись к неприметному фасаду с бело-синей вывеской. Альберго «Альберта». Рядом, дверь в дверь, – вывеска ресторана «Ла Белла Венеция». Венецией тут разве что пахло – точнее, припахивало. Водорослями и ещё чем-то подгнившим.

Парковаться было негде: вход в ресторан закрывали тесно составленные машины – они были как бусины, нанизанные на нитку, а к отелю на наших глазах подъехала громадная фура и начала крутить своим длинным телом, как отчаявшаяся заработать стриптизёрша.

Водитель хлопнул дверью и выскочил из машины с такой прытью, что я ему даже позавидовала. Мне бы такой запас энергии! Таксист подбежал к водителю фуры, наполовину вылезшему из своей громадины, и начал размахивать руками, описывая при помощи жестов всю свою боль. Из отеля тем временем выскочил симпатичный дядька с тёмными треугольными глазами – и на ходу включился в беседу, тоже скорее при помощи рук, нежели при помощи речевого аппарата. Надо же, а говорят, что северные итальянцы – сдержанные люди!

Я смотрела на них в окно мигающей машины, как в экран телевизора. Итальянское кино. Неореализм.

Наконец эти трое всё же до чего-то дожестикулировались, таксист вернулся в машину победителем, и теперь мы прицеливались занять место фуры. Отъезжать ей помогала целая команда – тот симпатичный дядька, выбежавшая следом за ним растрёпанная женщина и два невозможно жирных гиганта, куривших у чёрного хода в ресторан. Каждый выкладывался по полной – крутил в воздухе пальцами, изображая колёсный ход, подманивал к себе звательными движениями и резко выставлял ладонь с криком: «Баста!» Наконец фура вписалась в узкую улицу, заняв её целиком, как начинка из шпината с сыром – трубочку каннелони. Я с трудом дождалась, пока такси припаркуется, и тут же выскочила из машины. Дядька с треугольными глазами сдул со лба тёмную прядь и улыбнулся так, словно ждал меня целую жизнь.

– Давайте чемодан! – сказал он. Новая серия прощальных переговоров с частословием и агрессивной жестикуляцией, и таксист наконец уехал. Жирняки вперевалочку вернулись в ресторан, растрёпанная женщина заняла место за конторкой: она была портье, а симпатичный дядька – хозяином отеля «Альберта». Отель – это, впрочем, громко сказано; здесь было от силы пять комнат. И в одной из них разместилось мировое зло.