Эстафета разума

Он подошел к шахматному столику, над которым висела заинтересовавшая его картина, и начал ее рассматривать. В левом верхнем углу картины взвился грозный белый шахматный конь. Изо рта коня вырывается огонь. В правом нижнем углу черный король в ужасе согнулся и пытался загородиться от страшного коня. Король метался по крепости, защищенной башнями-ладьями, но выхода не находил. В крепости взметнулось пламя. Отсвет пожара осветил искаженное страхом лицо короля.

— Эта картина деду очень нравилась. Ее прислала художница из Казани Сатонина. Я запомнила ее фамилию, так как дед с нею переписывался. Он очень хвалил эту художницу… Здесь изображен спертый мат, я помню название по каталогу деда.

— Футы… Конечно, как это я сразу не догадался. Действительно очень любопытная картина.

Горину уходить из шахматного музея не хотелось… Долгов напомнил ему, что пора идти. Оба направились в прихожую. Когда вышли на улицу, Долгов сказал:

— Через двери вор не проходил, через окна тоже. Остаются только посетители квартиры…

— То есть все тот же Басов, — вздохнул Глеб.

— Сюда еще часто приходит дядя Людмилы и Владимира.

— Это кто?

— Сын хозяина коллекции Балакина. Он здесь не живет, но бывает очень часто. И был, кстати, накануне пропажи шахмат.

— А друзья Людмилы и Вовки? — спросил Горин.

— Их пока можно исключить. Их мало, домой к ним ходят очень редко. Вова здесь недавно, друзей еще не завел. У Люды тоже их немного. За это время со слов Люды и Володи никого из их знакомых, кроме Басова, не было.

— Как зовут дядю?

— Андрей. Андрей Александрович Балакин.

Когда Люда обнаружила пропажу шахмат, она сама и Володя были дома. Басов и дядя Андрей ушли. Если считать, как условились Долгов и Горин, что Басов невиновен, то главным подозреваемым становился Андрей Балакин.

Андрей был средним сыном в семье. Старший, Евгений, погиб на фронте в 1944 году. Младший, Виталий, попал вместе с женой в автомобильную катастрофу восемь лет назад. Оба они погибли. Людмиле тогда было тринадцать, а Володе всего восемь. Взяла их к себе бабушка! мать их мамы, жившая в Петрозаводске. Когда Люда кончила школу, то перебралась к деду в Ленинград. После смерти деда приехал к сестре и Володя.

Андрей Александрович Балакин решительно вошел в кабинет Долгова, поздоровался, сел на предложенный ему стул. Он выглядел моложе своих пятидесяти лет. Худощавый, подтянутый, аккуратный. Глаза смотрят внимательно. Руки беспокойные. В таких руках хорошо смотрелись бы четки. Четок не было, поэтому пальцы находили себе другие дела: поправляли галстук, подтягивали молнию, почесывали кончик носа, приглаживали, взлохмачивали и вновь укладывали мягкие волосы… Научный работник, спортсмен, библиофил — на все находил он время. Не ладилась только личная жизнь. Жена умерла. Детей не было. Второй раз не женился, так и жил один.

— Что вы думаете о пропаже шахмат? — спросил Горин, когда посетитель удобно устроился на стуле.

— Какая-то необъяснимая история. Если у нас был опытный вор, то почему он взял только одни шахматы? И пожалуй, не самые дорогие…

— Это еще можно объяснить. Ну например, что одни шахматы можно унести незаметно. И не сразу будет обнаружена их пропажа. Если унести сразу несколько комплектов, это бросится в глаза тут же.

— Но как вор попал в нашу квартиру? — горячился Балакин.

— Этого мы пока не знаем. Может быть, у него был ключ?

— Ключ? Откуда? Ключи только у Люды, Вовки, меня… Что вы так на меня смотрите, как будто это я взял шахматы! — вспыхнул Балакин.

— Этого я не говорил… Хотя, не буду скрывать, обстоятельства заставляют подозревать всех, в том числе и вас… Вы были в квартире в день пропажи шахмат. Их исчезновение обнаружилось после вашего ухода…

— Ах вот как! Шахматы взял я! Но зачем? Уж если на то пошло, то по закону половина имущества отца принадлежит мне. Я, если б хотел, мог забрать себе всю коллекцию. Что же, я у себя воровал? Нелепость…

— Ну, не совсем так. При разделе имущества вам досталась бы не вся коллекция, а, возможно, только ее половина. Вторая половина могла быть отдана Людмиле и Владимиру. То же, что вы возьмете тайно, будет ваше. Только ваше. Оставшееся можно делить пополам.

— Ерунда какая-то… Тогда арестовывайте меня…

— Андрей Александрович, мы с вами сбились с правильной линии разговора. Я хотел знать ваше мнение по поводу случившегося. Ведь история странная, мы можем чего-то не знать. Вот и хотелось узнать ваши мнения и предположения. Кто мог взять шахматы, и почему вы так думаете. Не упускаем ли мы из виду кого-то еще… Вы же сами себя назвали подозреваемым. То есть поступили по известной поговорке…

— Это что же? На воре шапка горит?

— Вот именно.

Разговор явно не клеился, оба замолчали. Молчание прервал телефонный звонок. Горин снял трубку, приложил ее к уху и сразу закусил нижнюю губу. Несколько секунд он растерянно держал трубку в руке. Потом сказал:

— Сейчас приедем, — после чего опустил трубку на рычаги. — Скажите, Андрей Александрович, вы сегодня были в… музее, в квартире отца?

— Был… Что случилось?

— Тогда поедемте туда вместе. Пропали еще одни шахматы!