Естественная исторія религіи

Но если даже допустить, что мы вправѣ брать дѣйствія одной части природы на другую за основаніе нашего заключенія о происхожденіи цѣлаго (чего, конечно, никакъ нельзя допустить), то почему-же мы должны выбрать именно такой незначительный, слабый, ограниченный принципъ, какимъ является на нашей планетѣ разумность или планомѣрность, наблюдаемая въ животныхъ? Какой особой привилегіей обладаетъ легкое колебаніе мозга, называемое нами мыслью, чтобы мы должны были дѣлать его прообразомъ вселенной? Наше пристрастное отношеніе къ себѣ самимъ конечно при всякомъ удобномъ случаѣ выдвигаетъ его впередъ, но здравая философія должна-бы тщательно оберегать насъ отъ такой [хотя-бы и] естественной иллюзіи.

Я не только не допускаю, продолжалъ Филонъ, чтобы дѣйствія одной части могли дать намъ право на правильное заключеніе относительно происхожденія цѣлаго, — я не допускаю даже того, чтобы одна часть могла считаться правиломъ для другой, если послѣдняя очень отдалена отъ первой. Развѣ есть у насъ какое-либо разумное основаніе для заключенія, что жители другихъ планетъ обладаютъ мышленіемъ, умомъ, разумомъ или вообще чѣмъ-либо подобнымъ этимъ человѣческимъ способностямъ? Разъ природа даже на этомъ маленькомъ земномъ шарѣ такъ сильно разнообразитъ свой образъ дѣйствій, можемъ-ли мы воображать, что она непрерывно повторяетъ себя на протяженіи неизмѣримой вселенной? Если-же мысль, какъ мы вполнѣ можемъ предположить, ограничена этимъ маленькимъ уголкомъ міра и даже въ немъ имѣетъ столь узкую сферу дѣйствія, то по какому праву можемъ мы считать ее первичной причиной всѣхъ вещей? Въ сравненіи съ этимъ, ограниченный взглядъ крестьянина, берущаго свое домашнее хозяйство за образецъ для управленія цѣлыми царствами, — извинительный софизмъ.

Но какъ-бы сильно мы ни были увѣрены, что мысль и разумъ, сходные съ человѣческими, могутъ быть открыты на протяженіи всей вселенной, пусть даже дѣятельность этого разума будетъ гдѣ-либо много величественнѣе и властнѣе, чѣмъ на земномъ шарѣ, — однако я не вижу, по какому праву дѣйствія міра организованнаго, упорядоченнаго, устроеннаго, могли-бы быть перенесены на міръ, находящійся въ эмбріональномъ состояніи и только приближающійся къ такому устройству и упорядоченію. Благодаря наблюденію мы знаемъ кое-что объ организаціи, о дѣйствіяхъ и питаніи законченнаго животнаго, но мы должны соблюдать крайнюю осторожность при перенесеніи этого наблюденія на ростъ зародыша въ маткѣ, и егце большую — при перенесеніи его на образованіе сѣмени въ чреслахъ самца. Природа обладаетъ, какъ мы это видимъ даже изъ нашего ограниченнаго опыта, безконечнымъ количествомъ причинъ и началъ, которыя непрестанно обнаруживаются при каждомъ измѣненіи въ ея положеніи и состояніи. Что-же касается тѣхъ новыхъ и неизвѣстныхъ началъ, которыя стали-бы оказывать на нее воздѣйствіе при столь новомъ и неизвѣстномъ состояніи, какъ образованіе вселенной, — то взяться за ихъ опредѣленіе было-бы крайне смѣло съ нашей стороны.

Очень небольшая часть этой великой системы, и притомъ втеченіе очень короткаго времени и весьма несовершеннымъ образомъ открыта для насъ, — можемъ-ли мы въ такомъ случаѣ высказывать рѣшительное сужденіе о происхожденіи цѣлаго?

Удивительное заключеніе! Камень, дерево, кирпичъ, желѣзо, мѣдь, — въ данное время, на этомъ крошечномъ земномъ шарѣ, не обнаруживаютъ никакого порядка, никакого строя безъ посредства человѣческаго искусства, человѣческихъ предначертаній, — поэтому и вселенная не могла изначала достигнуть своего строя, своего порядка безъ помощи чего-нибудь похожаго на человѣческое искусство. Но развѣ одна какая-нибудь часть природы является правиломъ для другой части, очень отдаленной отъ первой? Развѣ является она правиломъ для цѣлаго? Развѣ очень маленькая часть является правиломъ для вселенной? Развѣ природа въ одномъ изъ своихъ состояній является непреложнымъ правиломъ для природы въ другомъ состояніи, сильно отличающемся отъ перваго?