Естественная исторія религіи

Для исцѣленія большинства золъ человѣческой жизни я не требую того, чтобы человѣкъ обладалъ крыльями орла, быстротою оленя, силою быка, когтями льва, кожей крокодила или гипопотама; еще менѣе требую я для него мудрости ангела или херувима. Я довольствуюсь увеличеніемъ какой-нибудь одной силы или способности его души; пусть у него будетъ большая склонность къ прилежанію и труду, болѣе сильная живость и активность духа, болѣе постоянное расположеніе къ дѣятельности и трудолюбію. Пусть весь родъ человѣческій отъ природы будетъ обладать такимъ прилежаніемъ, котораго многія отдѣльныя личности достигаютъ при помощи привычки и размышленія, — непосредственнымъ и необходимымъ результатомъ такой способности будутъ самыя благія послѣдствія, безъ всякой примѣси зла. Почти всѣ моральныя, равно какъ и физическія бѣдствія человѣческой жизни происходятъ отъ лѣности, и еслибы нашъ родъ, благодаря первичному строенію нашего организма, былъ избавленъ отъ этого порока, или-же отъ этой немощи, результатомъ этого тотчасъ-же были-бы: совершенная обработка земли, развитіе искусствъ и мануфактуры, точное исполненіе всякой должности и обязанности; и люди сразу и въ совершенствѣ могли-бы достигнуть того общественнаго [благо-] состоянія, которое столь несовершеннымъ образомъ достигается при помощи наиболѣе благоустроеннаго управленія. Но такъ какъ прилежаніе есть сила и притомъ наиболѣе цѣнная изъ всѣхъ, то природа, слѣдуя своимъ обычнымъ правиламъ, рѣшила очень скудно одарить ею людей и скорѣе строго наказывать ихъ за недостатокъ этого качества, чѣмъ награждать за достигнутые ими результаты. Она такъ приспособила организмъ человѣка, что только самая крайняя нужда можетъ заставить его работать, и она пользуется всѣми другими его недостатками для того, чтобы побороть, по крайней мѣрѣ хоть отчасти, недостатокъ прилежанія и снабдить его хоть долей той способности, которой она сочла нужнымъ отъ природы лишить его. Согласитесь, что наши требованія въ данномъ случаѣ очень скромны, а потому и весьма разумны. Еслибы мы требовали дара болѣе высокой проницательности и способности сужденія, болѣе тонкаго пониманія красоты, большей чуткости къ благожелательности и дружбѣ, — намъ могли-бы еще сказать, что мы стремимся къ нечестивому нарушенію порядка Природы, что мы хотимъ подняться на болѣе высокую ступень въ ряду существъ, что дары, нами требуемые, не отвѣчаютъ нашему положенію и состоянію и потому были-бы лишь губительны для насъ. Но жестоко, — я дерзаю повторить это, жестоко, что, помѣщенные въ міръ, столь преисполненный нуждъ и потребностей, въ міръ, гдѣ почти каждое существо, почти каждый элементъ или является нашимъ врагомъ, или отказываетъ намъ въ своей помощи, мы кромѣ того должны бороться еще со своимъ нравомъ и оказываемся лишенными той способности, которая одна только и можетъ защитить насъ отъ этихъ безчисленныхъ золъ.