Естественная исторія религіи

Повидимому, существуютъ четыре условія, отъ которыхъ зависятъ всѣ, или большая часть золъ, терзающихъ чувствующія существа, и не исключена возможность того, чтобы всѣ эти условія [не] были необходимыми и неизбѣжными. Мы такъ немного знаемъ, помимо обычной жизни, такъ мало знаемъ даже ее самое, что по отношенію къ строю вселенной нѣтъ такого, даже самаго дикаго, предположенія, которое не могло-бы быть правильнымъ, и нѣтъ такой, даже вполнѣ допустимой, догадки, которая не могла-бы быть ошибочной. Единственное, что подобаетъ человѣческому уму при столь глубокомъ невѣжествѣ, при столь глубокой темнотѣ, это: быть скептическимъ, или, по крайней мѣрѣ, осторожнымъ и не принимать никакой гипотезы, въ особенности-же такой, которая не подтверждается даже видимостью вѣроятности. Но такъ и обстоитъ, по моему, дѣло со всѣми причинами зла и со всѣми условіями, отъ которыхъ оно зависитъ. Ни одно изъ послѣднихъ не кажется человѣческому разуму хоть сколько-нибудь необходимымъ или неизбѣжнымъ, и мы не можемъ предполагать ихъ таковыми, если только не дадимъ крайней воли своему воображенію.

Первымъ условіемъ, причиняющимъ зло, является та организація, та экономія всего животнаго міра, въ силу которой страданія наравнѣ съ удовольствіями служатъ для побужденія всѣхъ созданій къ дѣятельности и для пробужденія въ нихъ бдительности къ великому дѣлу самосохраненія. Правда, человѣческому уму кажется достаточнымъ для этой цѣли одно удовольствіе въ его различныхъ степеняхъ. Всѣ животныя могли-бы постоянно пребывать въ состояніи удовольствія; побуждаемые-же какой-нибудь естественной потребностью, напримѣръ жаждою, голодомъ, усталостью, они могли-бы чувствовать вмѣсто страданія уменьшеніе удовольствія, и это уменьшеніе могло-бы заставить ихъ искать предметъ, необходимый для ихъ существованія. Люди ищутъ удовольствій такъ-же усиленно, какъ избѣгаютъ страданій, — по крайней мѣрѣ, они могли-бы быть организованы такимъ образомъ. Итакъ, повидимому, ясно, что есть возможность поддерживать ходъ жизни безъ страданія. Такъ для чего-же тогда хоть одно животное должно когда-либо испытывать это ощущеніе? Если животныя могутъ быть свободными отъ него на часъ, они могли-бы быть и навсегда освобождены отъ него; вѣдь для произведенія этого ощущенія точно такъ-же требовалось особое приспособленіе органовъ, какъ и для снабженія животныхъ зрѣніемъ, слухомъ или какимъ-либо другимъ внѣшнимъ чувствомъ. Такъ неужели намъ предположить безъ всякаго видимаго на то основанія, что такое приспособленіе необходимо, и пользоваться этимъ предположеніемъ, какъ въ высшей степени достовѣрной истиной, для дальнѣйшихъ построеній?

Однако, способность испытывать страданіе сама по себѣ еще не порождала-бы таковое, не будь налицо второго условія, а именно, управленія міромъ при помощи общихъ законовъ, что, повидимому, вовсе не необходимо для очень совершеннаго существа. Правда, еслибы каждая частность управлялась единичными хотѣніями, ходъ природы постоянно нарушался-бы и ни одинъ человѣкъ не могъ-бы пользоваться своимъ разумомъ для веденія житейскихъ дѣлъ. Но развѣ другія единичныя хотѣнія не могли-бы исправить это неудобство? Однимъ словомъ, развѣ Божество не могло-бы уничтожить всякое зло, гдѣ-бы оно ни находилось, и произвести все [возможное] благо, безъ всякаго приготовленія, безъ длиннаго ряда причинъ и дѣйствій?

Кромѣ того, мы должны принять во вниманіе, что при настоящемъ строѣ міра теченіе природы, хотя и предполагается въ высшей степени правильнымъ, однако не кажется намъ таковымъ: многія явленія оказываются недостовѣрными, а многія обманываютъ наши ожиданія. Здоровье и болѣзнь, затишье и буря, а также безконечное количество другихъ случайностей, причины которыхъ неизвѣстны и измѣнчивы, оказываютъ большое вліяніе какъ на судьбу отдѣльныхъ лицъ, такъ и на благоденствіе обществъ; и дѣйствительно, вся человѣческая жизнь до извѣстной степени зависитъ отъ такихъ случайностей. Поэтому, существо, знакомое съ тайными двигательными пружинами вселенной, легко можетъ, при помощи единичныхъ хотѣній, обратить всѣ эти случайности на благо человѣчества и сдѣлать весь міръ счастливымъ, не обнаруживъ себя ни въ одномъ дѣйствіи. Флотъ, назначеніе котораго полезно для общества, всегда могъ-бы встрѣчать попутный вѣтеръ; хорошіе цари могли-бы пользоваться крѣпкимъ здоровьемъ и долголѣтней жизнью; люди, рожденные для власти и могущества, могли-бы обладать хорошимъ характеромъ и добродѣтельными наклонностями. Нѣсколько такихъ явленій, правильно и мудро направленныхъ, измѣнили-бы весь обликъ міра, и вмѣстѣ съ тѣмъ, на видъ, не болѣе нарушили-бы ходъ природы и не внесли-бы большей смуты въ дѣянія людей, чѣмъ это дѣлаетъ нынѣшній строй вещей, съ его тайными, измѣняющимися и сложными причинами.