Естественная история

57. (58) §148 Известно, что бряцание оружия и звук трубы были слышны с неба во время кимврских войн, [но] многократно и до того, и после. А в третье консульство Мария жители Америи и Тудера[109] видели небесные воинства с востока и запада, сошедшиеся в сражении, и пришедшие с запада были разбиты. Бывало, что огонь охватывал тучи и само небо пылало — но это уже совсем не удивительно, и это нередко видели.

58. (59) §149 Греки прославляют Анаксагора Клазоменского, во второй год 78-ой олимпиады предсказавшего, благодаря своему знанию астрономической литературы[110], в какие дни с Солнца упадет камень. Это и произошло средь бела дня в той части Фракии, что лежит при Козьей реке[111]. Камень этот показывают еще и сейчас, он коричневый, величиной с воз. Ночами тогда на небе пылала комета. Если кто верит, что падение камня было предсказано, пусть также признает, что прозорливость Анаксагора произвела и еще большее чудо: разрушила наше понимание природы вещей и все перемешала. Надо верить, что то ли Солнце есть камень, то ли в нем содержался камень. §150 Однако что камни часто падают с неба, в том нет сомнения.

В Абидосском гимнасии еще и сегодня по этой причине почитают какой-то камешек, о котором тот же Анаксагор, как передают, предсказал, что он упадет посреди страны. Поклоняются камню и в Кассандрии, называемой по этой причине также Потидеей[112]. В земле воконтийцев[113] я сам видел камень, который незадолго до того [упал там с неба].

59. (60) То, что мы называем радугой, есть явление частое и поэтому не чудо и не предвещание. Ведь даже ни дождей, ни ясных дней они надежно не предвещают. Очевидно, что [при радуге] облака вогнутой формы впускают солнечный луч и отталкивают его резко обратно к Солнцу, преломляя. А разнообразие цветов — это смесь [влияний] облаков, воздуха и огня. Они определенно встречаются только в стороне, противоположной Солнцу, и у них никогда нет другой формы, кроме полукруглой; ночью их не бывает, хотя Аристотель и утверждал, что бывают иногда, только в 14-й день лунного месяца[114].

§151 Зимой радуга бывает в основном тогда, когда дни убывают после осеннего равноденствия. Когда день снова прибывает после весеннего равноденствия, радуг не бывает, как и в дальнейшие самые долгие дни ближе к летнему солнцестоянию. Зато в самые короткие дни около зимнего солнцестояния радуга встречается часто. Когда Солнце стоит низко, радуги высокие, а при высоком Солнце радуги низкие. На востоке или на западе они тоже мало поднимаются в вышину, зато распространяются в ширину. В полдень они узкие, но дуга их занимает большое пространство. В летний полдень их не видно, а после осеннего равноденствия — в любой час. Никогда их не бывает больше двух.

(61) §152 Остальные явления сходной природы не представляют, как я полагаю, для большинства особых загадок. 60. Град рождается из замерзшего дождя, снег — тоже из дождя, но более мягко сгустившегося; иней — из подмерзшей росы. Зимой падает снег, а не град. Градины же как таковые чаще падают днем, нежели ночью, и тают гораздо быстрее, чем снег. Туманы не свойственны ни лету, ни самым сильным холодам. Роса не падает ни при морозе, ни в жару, ни при ветрах, а только в тихие ночи. Жидкость при замерзании уменьшается в объеме. Когда лед растает, объем [получившейся воды] оказывается не тот, что был[115]. 61. В облаках можно заметить различные оттенки цветов и фигуры, которые [меняются] смотря по тому, одержит ли верх примешанный к влаге огонь или погаснет.

62. (62) §153 Помимо сказанного, есть некоторые различия между отдельными местами: в Африке — росистые ночи летом; в Италии — радуга, видимая каждый день в Локрах и на Велинском озере. На Родосе и в Сиракузах небо никогда не закрывается облаками настолько, чтобы в какой-нибудь час дня не видно было Солнца. О таких отличиях уместнее будет поговорить в своих местах. Итак, о воздухе сказано.

63. (63) §154 Теперь перейдем к Земле — единственной из частей природы, которой за ее дары мы поклоняемся как матери и так ее и зовем. Как небеса Богу, так она принадлежит людям. Она принимает нас, когда мы родимся на свет, рожденных питает. Рождаемся мы однажды, а поддерживает она нас всегда. А в последний час, когда вся природа от нас отречется, она укроет нас в своем материнском лоне. Никакое ее благодеяние в большей мере саму ее не освящает, чем именно то, что она и нас делает святыми: хотя бы неся на себе наши надгробья с их надписями, увековечивая наши имена и простирая память о нас за пределы краткости нашего века. О божество последнего часа! неужели в гневе мы пожелаем кому-то, чтобы ты была тяжкой для него, [а не скажем: да будет тебе земля пухом] — как будто мы не знаем, что Земля — единственная, кто никогда не разгневается на человека!