Естественные причины

— Мы предполагаем, что это какая-то гормональная реакция. Я впервые вижу, чтобы процесс развивался с такой скоростью. Вчера вечером я занимался его глазом, и, если не считать учащенного дыхания, пациент был в норме.

— Он с вами говорил?

— Что? Нет, ни слова не сказал.

— Не отбивался, не пытался покончить с собой?

— Нет. Но он был связан, и от него не отходили три констебля.

— Где он сейчас?

— Мы поместили его в отдельную палату, в отделение коматозных больных.

— Чтобы никого не потревожил, если начнет буйствовать?

— Гм, да. Впрочем, он находится под усиленным наблюдением. Давайте, я покажу вам, куда идти.

— Не надо, я знаю, где это. У вас наверняка есть дела поважнее.

Они оставили озадаченного доктора, и Маклин провел спутника по милям безликих коридоров. Констебль держался за ним, словно верный пес у ноги хозяина.

— Зачем мы сюда пришли, сэр?

— Я намерен допросить единственного уцелевшего подозреваемого, пока таинственная болезнь не убила и его, — ответил Маклин, подходя к нужной палате. У входа, неловко пристроившись на пластиковом стуле, скучающий полицейский читал роман Иэна Рэнкина. — А ты — потому что у Ворчуна Боба настоящий дар пропадать из вида, когда он чувствует, что суперинтендант не одобрит моих действий.

— Инспектор… сэр… меня не предупредили… — Охранник вскочил, пряча книгу за спину.

— Не паникуй, Стив. Мне надо поговорить с арестованным. Ты бы пошел перекусить, а? Констебль Макбрайд справится, если что.

— Что мне делать, сэр? — спросил Макбрайд, когда обрадованный полицейский убежал в сторону столовой.

— Посторожи. — Маклин открыл дверь и вошел в палату. — Никого не впускай.

* * *

Единственное узкое оконце маленькой палаты выходило на пропеченный солнцем асфальтовый двор.

Вдоль стены стояли в ряд два пластмассовых стула и узкий шкафчик, заменявший прикроватную тумбочку. Джетро Каллума окружали монотонно гудящие приборы и аппараты. По трубкам, прикрепленным к телу, перетекали какие-то странные жидкости. Здоровяк-телохранитель превратился в живой труп: бледный, осунувшийся, глаза запали, волосы вылезали клоками, кожа черепа пошла багровыми пятнами. Дряблые руки лежали поверх одеяла. Мышечная масса затрудняла больному дыхание, прижимала его к койке не хуже кожаных ремней.

— Пришел. Я знал, что придешь, — раздался еле слышный шепот, заглушаемый гулом медицинской аппаратуры. Губы Каллума шевелились, но говорил другой, тот, кто угрожал и манил со странной, гипнотической силой.

Маклин подпер стулом ручку двери, убрал в сторону шнур экстренного вызова медсестры и склонился над приборами. К электрокардиографу тянулись тонкие провода. Инспектор снял зажим с пальца Каллума и подключил к своему. Аппарат недовольно запикал и снова заработал в обычном ритме. Маклин осмотрел другие — нет, кажется, к системе срочного вызова подключен только электрокардиограф. Инспектор потянулся к выключателям, защелкал ими, отсоединяя жизнеобеспечение. Медицина поддерживала жизнь в этом теле, но Джетро Каллум умер в тот миг, когда убил Дэвида Брауна. С тех пор то, что овладело его душой, медленно пожирало плоть.

— Расскажи мне о девушке, — начал Маклин, садясь на стул.

— О которой?

— Ты знаешь, о ком я говорю. О девушке, убитой ради безумного обряда.

— Ах, о ней… — голосом чахоточного чревовещателя произнес Каллум. — Малютка Мэгги Дональдсон. Милая крошка. Ей было не больше шестнадцати. Меня привлекла ее невинность. Но они осквернили бедняжку, один за другим, по очереди. Старик знал, что делает. Он запер меня в ней, а потом расчленил тело, так, что каждому досталась часть меня.

— Чего они добивались?

— Чего всегда добивается ваш род? Вечной жизни.

— А ты? Что будет теперь с тобой?

— Я перейду дальше. К тебе.

Маклин смотрел на жалкое существо, умирающее у него на глазах. Вот в чем все дело. Вот в чем причина всех бед, которые начались после того, как в подвале Фарквар-хауса нашли убитую девушку. Вот из-за чего гибли невинные, подчиняясь неведомой, неумолимой, безжалостной воле зла. Вот почему умерла Алисон Кидд.

Инспектору хотелось задушить Каллума, сдавить ему горло, по капле выжать из него жизнь. Или воткнуть что-нибудь в слепую глазницу так, чтобы насквозь пронзить мозг. Авторучка вполне сойдет за оружие. Нужно только ввести под правильным углом и надавить. Так много способов убить человека. Так много…

— Нет! — Маклин выбросил из головы чуждые мысли.

Барнаби Смайт, Бьюкен Стюарт, Джонас Карстайрс, Гэвин Спенсер — все они смирно сидели и ждали, пока их разделают, как тушу на колоде мясника. И Фергус Макриди тоже. Он лишил себя жизни по одному слову. Теперь Маклин знал почему. Мерзкие преступления и жестокие намерения вынуждали злодеев покоряться этому голосу. Но Маклин никого не убивал: ни неизвестную девушку, ни Хлою. Его ничто не связывает с этим чудовищем…

— Связывает, инспектор. Ты замыкаешь круг. Ты — часть этого круга, как и любой из них. Однако в тебе есть сила духа, которой им недоставало. В твоих жилах течет его кровь. Ты для меня — подходящий сосуд.