Естественный ход событий (СИ)

Адаже показался мне намного более угрюмым и уставшим, чем когда-либо. Я еще не видела его лицо таким тусклым и пустым. Хотела бы я знать, что у него стряслось, но чувствовала ту границу, что он установил между нами, и ясно понимала, что мне не стоит ее переступать. Верно, мы знакомы не больше пары месяцев, к тому же это одна из наших последних встреч, наверняка он считает, что нет смысла открываться мне. Осознавать это было неприятно, но я была готова принять эту его черту и не раздражать Адаже своими вопросами.

Со вчерашнего дня у меня не было посетителей, кроме незнакомого парня, приносившего мне еду. Когда после подачи ужина Гончая ушел, и в комнате повисла тишина, в мою память врезались воспоминания того рокового вечера. Глиссаде пытался меня убить. Он много говорил и выложил все, что в нем накипело за то время, пока он должен был быть любезен и мил со мной, чтобы не спугнуть свою жертву. Все это время он оберегал и лечил меня мечтая на самом деле избавиться, когда придет время. Откармливал как скот на убой. Но самое главное, что это именно по его вине родителей не стало. Я утратила их навсегда из-за каких-то абсурдных стремлений сумасшедшего врача, решившего поиграть чужими жизнями.

Я с раздражением подумала о том, что открывшаяся черта Глиссаде очень похожа на командира, каким я помню его будто из прошлой жизни. Заксен тоже замешан в этом деле? Разумеется, нет, иначе он не помог бы мне вернуться и найти виновного. Он не стал бы действовать во вред себе. Но правда в том, что командир знал о том, что Глиссаде использует меня для своих целей. Возможно, ему известно гораздо больше, чем удалось выяснить мне. Эта мысль ужасно бесит.

Я почувствовала глубокое разочарование собой, что так слепо верила ополоумевшему лекарю и что забыла об истинном лице командира. Мой мир отличается от того, каким его видят эти люди. В нем справедливость сильнее авторитета, а доброта искренняя и чистая, проявление заботы исходит из сердца, а не из желания получить награду взамен. Мой мир прост, наивен и честен. Точнее, был таким. Если именно мой образ мысли привел к гибели родителей, если из-за него я вечно балансирую на грани, значит, он ни черта не стоит. Вспомнив все произошедшее, я поняла, что необдуманные поступки, в справедливости которых у меня не возникало ни капли сомнения, зачастую приводили к большим бедам. А толчком для запуска этой железной машины стало воспаленное чувство чести. И пусть мне кажется, что я все сделала правильно, какая же это на самом деле глупость. Моя приспособленность к реальной жизни равняется нулю.

Я откинулась на подушки и расслабилась. При движении бок стянуло острой болью. Да, вот он: итог моего вмешательства в естественный ход событий. Я приподняла майку и посмотрела на место ранения. Оно было закрыто пропитанной чем-то повязкой. Не стоит ее снимать, посмотрю, когда меня будут перевязывать. Я закрыла глаза и вздохнула. Сил нет терпеть все это.

Вскоре в комнату постучались. Посетитель, не дожидаясь ответа, ступил за порог моей комнаты и предстал передо мной во всей красе своего черного одеяния. Сердце пропустило удар. Я так давно хотела его увидеть, но он пришел только сейчас, когда мои сомнения настолько сильны. Я посмотрела на него снизу-вверх и почувствовала, как в груди что-то сжалось от этого пронзительного взгляда. Я не видела его несколько недель и жила все это время с Адаже. Глаза давно привыкли к худощавой тонкой фигуре лекаря, и сейчас командир казался еще выше и крупнее, чем прежде. Его уверенная поза, небрежно зачесанные волосы и эта легкая улыбка, едва коснувшаяся его губ… Весь его облик помимо воли вызывает во мне трепет. Я так скучала. Ну почему он пришел только сейчас?

— Вижу, ты наконец в сознании. Это радует, — сказал он.

— Я очнулась еще вчера.

— Знаю, — ухмыльнулся Заксен, — но вчера было рано. Сегодня готова идти?

— Уже? — удивилась я.

— Наверху тебя давно ждут.

— Кто ждет?

— Люди, — хмыкнул командир. — Уж не знаю, как Храм допустил это, но твоя история стала достоянием общественности, и прямо сейчас неравнодушные граждане люто негодуют, что тебя, как они говорят, насильно удерживают в этой норе с преступниками.

Его голос был насмешлив, Заксен не собирался скрывать своего презрения к изнеженным наивным людям Верхнего мира.

— Но откуда ты обо всем этом знаешь?

— По-твоему мы в лесу живем? Нет ничего сложного в том, чтобы быть в курсе событий Верхнего мира. Было бы желание слушать этот бред.

Бред… Жестко, но похоже на правду. Когда-то так легко выбросили из жизни мою семью и меня саму, сейчас, не зная ни меня, ни Нижний мир, подняли бессмысленный шум. На секунду меня разозлило их лицемерие, но я тут же успокоилась от осознания, что раньше и я была не лучше. Ярая защитница закона и порядка, та еще заноза в заднице, как назвал меня командир. Все это было будто не со мной.