Эстетическая бесконечность

Э р и к с и м а х. Как верно, Сократ, что эти образы – бесценное сокровище… А не полагаешь ли ты, что мысль Бессмертных – именно то, что мы видим, а неисчислимые чередования, подобия, превращения и отклонения, которые у нас на глазах множат и продолжают друг друга, приближают нас к божественной мудрости?

Ф е д р. Как чист и изящен этот маленький розовый храм, который они образуют сейчас, вращаясь плавно, как ночь!.. И вдруг он рассыпается, превращаясь в юных дев в летящих туниках, и кажется, что боги просто задумали нечто иное…

Э р и к с и м а х. Божественная мысль теперь воплотилась в многокрасочное обилие радостных лиц. Она рождает все новые и новые прелестные движения, сладостный вихрь, куда вплетаются, слившись, два или три тела, уже не способные разделиться… Одна из них кажется пленницей. Ей больше не вырваться из этих колдовских уз!..

С о к р а т. Но что с ними? Они сбиваются в стайку, они убегают!..

Ф е д р. Летят к дверям. Они кланяются, приветствуя зрителей.

Э р и к с и м а х. Атиктея! Атиктея!.. О боги!…Атиктея, трепетная Атиктея!

С о к р а т. Она бесплотна!

Ф е д р. Пташка божья!

С о к р а т. Она бестелесна!

Э р и к с и м а х. Она бесценна!

Ф е д р. О Сократ, она словно подвластна каким-то незримым теням!

С о к р а т. Или же уступает какому-то благородному жребию!

Э р и к с и м а х. Смотри! Смотри!.. Она начинает, ты видишь, каким-то божественным шагом: просто движется по кругу… Она начинает на пике своего искусства; она легко и естественно тотчас достигает вершины. Это второе естество бесконечно далеко от первого, но должно быть полностью ему подобно.

С о к р а т. Как никто, наслаждаюсь я этой восхитительной свободой. Все сейчас замерли, словно зачарованные. Девушки-музыканты прислушиваются, не сводя с нее глаз… Они сливаются с происходящим, словно стараясь довести до совершенства свой аккомпанемент.

Ф е д р. Вон та, что словно из розового коралла, диковинно изогнулась и дует в огромную раковину.

Э р и к с и м а х. А вон та флейтистка непомерной высоты с выпуклыми, плотно сжатыми бедрами, она вытянула свою изящную ножку и пальцем ноги отбивает такт… О Сократ, что думаешь ты о танцовщице?

С о к р а т. Эриксимах, это миниатюрное создание наводит на размышления… Она притягивает к себе, вбирает в себя величавость, беспорядочно рассеянную среди нас, незримо скрытую во всех участниках этой оргии… Незамысловатые движения, и вот она, богиня, а сами мы – словно боги!.. Незамысловатые движения, просто-напросто цепочка шагов!.. Словно она обращает к пространству прекрасные, точно выверенные жесты, а пяткой звонко чеканит движения. Похоже, что она считает и исчисляет золотыми монетами высшей пробы то, что мы рассеянно растрачиваем на банальную мелочь шагов, когда движемся прямо к цели.

Э р и к с и м а х. Любезный Сократ, она разъясняет нам наши собственные действия, ясно указывая нашим душам на то, что бессознательно творят тела. В свете, как бы струящемся от ее ног, наши простые движения кажутся нам чудом. Наконец, они удивляют нас, как и дóлжно.

Ф е д р. А в чем, скажи, видишь ты в этой танцовщице нечто сократическое? В том, что своей поступью она учит нас лучше понимать самих себя?

Э р и к с и м а х. Именно так. Наши шаги даются нам так легко и привычно, ибо не удостоены чести осознаваться как нечто необычное (лишь калеки и паралитики восхищаются тем, чего лишены)… Итак, они ведут нас, куда им заблагорассудится, хотя сами мы по наивности о том не ведаем, и зависят от цели, нашего настроения и состояния или даже от освещения и поверхности дороги: мы их растрачиваем совершенно бездумно.

А теперь вглядись в совершенные движения Атиктеи по безупречной, свободной, чистой и слегка пружинящей глади. Она грациозно поочередно отталкивается от этой глади, зеркала своих усилий, переносит тяжесть тела сперва с пятки на носок, а затем на другую ногу, которая устремляет ее тело вперед, – и так по многу раз кряду; а тем временем ее прелестная головка рисует в застывшем миге гребень кудрявой волны.

Поскольку поверхность эта в какой-то мере идеальна и тщательно освобождена от всего, что способно повлечь за собой нарушение ритма или погрешность в исполнении, то ее величественное движение ради движения, лишенное малейших изъянов, призвано стать образцом совершенства.

Взгляни, какой красотой, какой полной безмятежностью веет от благородной кантилены ее движений. Длина ее шага в полном согласии с их частотой, а та напрямую связана с мелодией. Но, с другой стороны, эта частота и длительность в тайной гармонии с ее телосложением…

С о к р а т. Ты так прекрасно рассуждаешь, о всезнающий Эриксимах, что я не в силах сдержаться и читаю твои тайные мысли. Я созерцаю, как эта женщина движется, порождая во мне оцепенение. Я слежу лишь за равномерностью ритма.

Ф е д р. Она замирает среди этих соразмерных граций…

Э р и к с и м а х. Сейчас вы увидите!

Ф е д р. Она закрывает глаза…

С о к р а т. Вся она в этих закрытых глазах, она внимает себе, оставшись наедине с душой… Чувствует, что внутри ее назревает нечто значительное.