Эстетика. Учебник для бакалавров

М. Фуко писал, что каждой культуре свойствен свой «кодифицированный взгляд на вещи», формирующийся под целостным воздействием культуры и меняющийся вместе с ней. Основополагающие коды культуры управляют ее языком, схемами восприятия, ее ценностями и т.д. Лингвистические, перцептивные и практические «решетки культуры» определяют эмпирические порядки, реализуемые в практике человеческой деятельности, оказывая непосредственное и незримое влияние на нее. Коды культуры встроены в цепочку «коды — практика — размышления о порядке», так что практика оказывается детерминированной двояко: общими размышлениями об упорядоченности вещей в мире и кодами, вырабатываемыми культурой[241].

Дух времени сказывается на искусстве в не меньшей мере, чем на религии, философии или этике. Он влияет на решение даже наиболее абстрактных и отвлеченных научных, философских, искусствоведческих и др. проблем.

Самоопределение эстетических форм, говорит М. М. Бахтин, это только другая сторона их слитности с иными формами, и она предполагает целостность культуры, в системе которой искусство занимает не только своеобразное, но и необходимое место. В частности, литература есть неотрывная часть культуры, ее нельзя понять вне целостного контекста всей культуры данной эпохи. Ее недопустимо отрывать от остальной культуры и, как это часто делается, непосредственно, так сказать, через голову культуры соотносить с социально-экономическими факторами. Эти факторы воздействуют на культуру в целом и только через нее и вместе с ней на литературу[242].

9.3. Эволюция культуры и развитие искусства

Влияние культуры как целого опосредуется вырабатываемым ею духом времени и сказывается на всех ее частях. Самые, казалось бы, далеко отстоящие друг от друга области культуры оказываются в конце концов связанными друг с другом. Пейзажный парк, пишет Н. Певзнер, был изобретен философами, писателями и знатоками искусств, не архитекторами и не садоводами. Он был изобретен в Англии, ибо это был сад английского либерализма. Партия вигов — это первый источник пейзажного сада, философия рационализма — второй[243]. О регулярном саде Д. С. Лихачев пишет, что он не был философски противопоставлен природе, как это обычно представляется. Напротив, регулярность сада мыслилась как отражение регулярности природы, ее подчинения законам ньютоновской механики и принципам декартовской разумности[244].

Идея целостности культуры высказывалась еще в XIX в. В начале XX в. О. Шпенглер, говоря о цельности и связности культуры исторической эпохи, настаивал на глубоком внутреннем единстве всех элементов культуры, начиная с мифа, театра, живописи и кончая абстрактными математическими построениями[245]. Л. Витгенштейн, испытывавший влияние Шпенглера, также полагал, что существует «семейное сходство» между различными элементами одной и той же культуры: ее математикой, архитектурой, религией, политическими организациями и т.д. Одновременность появления нового видения, новой тенденции в разных сферах культуры исторической эпохи отмечал и X. Ортега-и-Гассет.

Очевидно, что мировоззрение как система достаточно отчетливо аргументированных идей не способно пронизать все сферы культуры, придать им глубинное внутреннее единство и быть инструментом их объединения. Дух времени и тем более дух исторической эпохи не совпадает с ее мировоззрением. Он выражает не только миропонимание эпохи, но и ее мироощущение, оценку ею прошлого и ее представления о будущем.

Дух времени, являющийся духовной почвой и подпочвой искусства и глубинным условием его единства, почти незаметен для своих современников. Чем глубже, изначальнее тот или иной компонент наших убеждений, тем меньше мы заняты им, попросту не воспринимаем его. Мы им живем, он является обоснованием наших действий и идей. Он как бы находится у нас за спиной или под ногами, подобно пяди земли, на которой стоит наша нога; мы, следовательно, не в состоянии увидеть его, а пейзажист в силу этих же причин не может перенести на холст.

Живопись и философия. Единство культуры и действие характерного для нее духа времени можно проследить на примере параллельного развития таких, казалось бы, достаточно далеко отстоящих друг от друга ее областей, как живопись и философия.

Живопись прошла за последние шесть столетий путь от изображения предметов к изображению ощущений и затем — к изображению идей. Подобный же путь прошла и западная философия. Общее движение и в живописи, и в философии от предметов к ощущениям и затем к идеям можно охарактеризовать заповедью Порфирия, когда-то оспаривавшейся Августином: «Следует бежать плоти». За этой формулой стоит, в частности, утрата искусством всякой патетики и претензии на решающее участие в решении человеческих проблем, а также стремление его к фикции как таковой. Такое искусство, становясь свободным от предметности, не нуждается в каком-то, хотя бы приблизительном копировании предметности.