Эстетика. Учебник для бакалавров

Эта классификация течений в герменевтике наглядно говорит о широте и вместе с тем о пестроте относимой к ней проблематики. Поскольку ценности понимаются подавляющим большинством представителей герменевтики заведомо субъективно, всякое истолкование содержания философского, исторического и художественного произведения, равно как и истолкование тех или иных явлений социальной жизни, оказывается во многом зависящим от сугубо индивидуального восприятия.

В частности, П. Рикер энергично подчеркивает роль субъекта интерпретации и видит в этом отличие герменевтики как философской дисциплины от структурализма и лингвистики как научных областей знания. И структуралистское, и лингвистическое объяснение направлено на бессознательную систему, которая конституирована различиями и противоположностями, независимыми от субъекта.

Герменевтика же есть «сознательное овладение детерминированной символической основой, совершаемое субъектом, который находится в том же самом семантическом поле, как и то, что он понимает»[257]. Понимание нельзя трактовать слишком узко, как это имело место в романтической традиции, идущей от Шлейермахера и Дильтея, отождествляя его с постижением чужой духовной жизни или эмоциональным переживанием мира. Процесс понимания, а точнее истолкования символов, посредством которого выражается психическая жизнь человека, есть одновременно способ освоения человеком мира объектов[258].

«Истолкование» в смысле герменевтики во многом остается подобным акту художественного творчества, понятому к тому же в субъективном духе. Об объективных критериях такого истолкования трудно вести речь, поскольку оно отрывает явление от конкретно-исторических условий его существования и склоняется к отождествлению реального прошлого с представлениями о нем. Не случайно, с точки зрения Рикера, философские учения, надлежащим образом истолкованные, не являются «ни истинными, ни ложными, но разными».

Предпонимание как предрассудок. Стремясь избежать крайнего релятивизма, некоторые представители герменевтики пытаются найти некую общую основу для всех многообразных специфических «пониманий». Этой основой иногда объявляется «предпонимание» как возможность всякого понимания и общения людей. Предпонимание должно иметь дорефлексивный и вненаучный характер, так как оно лежит в фундаменте всякой рефлексии, в том числе рефлексии по поводу искусства.

Г. Г. Гадамер отождествляет предпонимание с «предрассудком», т.е. с суждением, вынесенным до всякого исследования существующих фактов. Любой процесс понимания исторического объекта отправляется от некоторого предварительного представления о его смысле. По Гада-меру, эта предварительная «подготовка» основывается на предрассудках культурной традиции, и именно они, а не рационально-логические моменты определяют сущность человеческого мышления.

Идея предпонимания выражает в своеобразной форме убеждение в социальной и исторической детерминации познания вообще и художественного познания в частности. Действительно, горизонт понимания всегда исторически обусловлен и ограничен. Беспредпосылочное понимание — независимо от того, идет ли речь об изучении истории или об изучении искусства, — является, в сущности, фикцией.

Абсолютизация предпонимания как чего-то изначального и дорефлексивного, резкое противопоставление его пониманию означают утверждение примата традиции над рефлексией, неспособность отобразить «колебания» смысла между бесконечностью невысказанного и конечностью сказанного.

Предпонимание, являющееся исходным моментом движения к пониманию, само исторично. Оно определяется меняющимися условиями социальной жизни, достигнутым уровнем познания и соответственно понимания. Познание реализуется в определенных исторических и социальных условиях. Но чем дальше оно продвигается, тем глубже понимаются сами его предпосылки. Углубление понимания — это одновременно и прояснение, экспликация предпонимания.

Понимание и перспективизм. В заключение обсуждения проблемы понимания и объяснения произведений искусства необходимо еще раз подчеркнуть, что результат объяснения представляет собой описательное утверждение. Оно, как и всякое описание, может быть истинным или ложным. Хорошее объяснение дает истину. Результатом понимания является оценочное утверждение, стоящее вне «царства истины». Самое прекрасное понимание имеет своим итогом оценку, которая всегда является субъективной и не может претендовать на истинность.