Эстонская новелла XIX—XX веков

После этого Янес познакомил меня со своей супругой, и мы уселись возле ближайшего стола. Я обратил внимание, что барынька предпочла сесть подальше от меня. Она то и дело мрачно поглядывала на мужа.

— Значит, ты думаешь, что и тебя причислили к неблагонадежным? — спросил мой друг.

— Надо полагать.

И я рассказал о том, каким образом я принял участие в движении и как подпал под гнев барона.

— Значит, вас теперь станут искать и ловить? — послышался резкий, раздраженный голос госпожи Янес.

— Вероятно. Потому-то я и ушел из дому. В городе легче скрываться, чем в деревне… Например, у вас тут, если вы будете так добры приютить меня на день или два, никто не догадается искать меня.

За моими словами последовало молчание.

— Ну да, конечно, — заговорил наконец мой друг, но едва он взглянул на супругу, как у него словно что-то застряло в горле.

Вместо него молодая барыня с живостью произнесла:

— К сожалению, мы ждем гостей с сегодняшним вечерним поездом!

— Да, к нам приезжают гости! — повторил Янес.

— Откуда это? — обратился я к приятелю.

Янес смущенно взглянул на супругу, которая тотчас же ответила:

— Оттуда… Ну, из Тарту.

— Разрешите узнать, кто?

Видимо, мой друг Янес не очень-то знал, кто к нему приедет. Он опять вопросительно взглянул на супругу.

— Мой свекор и свекровь с обеими дочерьми, — твердо ответила молодая дама.

— Да, мой отец, мать и сестры, — вспомнил теперь и супруг.

Я взглянул на циферблат настольных часов, тикавших на камине за их спиной. Вечерний поезд пришел уже двадцать пять минут назад. Странно, что гости еще не прибыли. Еще более странно, что молодожены не встретили своих родственников.

Я понял, откуда дует ветер. Мой друг слинял. Еще один из тех, кто сменил красную студенческую рубашку на серый филистерский халат. Еще один из тех, кто, заручившись должностью и положением в обществе, обзавелся собственным гнездом, уютным, мягким, спокойным, и теперь дрожал от страха потерять его. Еще один из тех, кто купил себе курочку-наседку из вражеской усадьбы и заплатил за нее своими взглядами и идеалами.

Поняв это, я задумал дьявольский план. Бог с вами, я уйду, но прежде сыграю с вами шутку!

— Ну что ж, пусть приходят гости! Найдется ведь уголок и для меня, квартира у вас большая. — Сказал я с хладнокровным нахальством.

— Да, но… — Госпожа Янес словно подавилась рыбьей костью. — Вместе с нашими должны приехать еще господин и госпожа Куллеркуп…

— Не беда! Ведь у вас, если не ошибаюсь, семь комнат…

— Нет, только пять!

— Ну, скажем, пять. В таком случае на каждую комнату не приходится и двух человек. А что касается постелей, то мне ничего не нужно: я охотно посплю и на голом полу.

— Как это можно! — с состраданием произнес мой друг. — Человек должен отдохнуть… Воображаю, как ты устал… Гм, можно, пожалуй, устроить тебя у каких-нибудь знакомых…

— Нет-нет! В целом городе я доверяю только тебе! У меня ведь и у самого найдутся знакомые, но я знаю, что не могу быть у них спокойным: реакционеры, жалкие мещане. Чтобы вы вполне поняли мое положение, я хочу открыть вам одну вещь. Не желая волновать вас, я сперва не все сказал… Меня преследуют, словно дикого зверя. Мне уже вынесен смертный приговор, а моя голова оценена в десять тысяч царских рублей…

Ничто и никогда не доставляло мне такой огромной радости, как вид их мгновенно пожухлых, поблекших лиц. Прошло некоторое время, прежде чем мой друг сумел выдавить из себя хоть слово и спросить, что я такое натворил.

— Получилось нехорошо… Обороняя свой дом, я застрелил драгунского офицера. Если бы не темнота, мне бы не удалось выскочить в окно и удрать в лес…

Это была последняя капля! Барынька вскочила со своего сиденья, затем, словно подброшенный, подпрыгнул и муженек. Они молча уставились на меня и затем обменялись друг с другом долгим взглядом, выражавшим отчаяние.

— Ты сам теперь понимаешь, дорогой товарищ, — я постарался вложить в звук своего голоса торжественность заклинания, — что ты обязан укрыть меня, несмотря ни на что. Это священный долг каждого единомышленника.

Он задумался. Мозг его, видимо, работал с молниеносной быстротой. Но еще более сообразительная супруга опередила его:

— К сожалению, господин Маркус, вы у нас менее всего можете рассчитывать на безопасность. Да будет вам известно: в нашем доме проживает пристав нашего участка!

— Правда, правда, ведь в нашем доме проживает сам пристав! — обрадовался мой приятель. — Пристав и двое или трое городовых…

— Трое или четверо городовых, — в свою очередь дополнила ложь своего мужа госпожа Янес. — И если я не ошибаюсь, жандармский начальник въехал сегодня на третий этаж… По крайней мере, об этом говорили у нас в доме.

— В таком случае, ничего лучшего и пожелать нельзя! — сияя от радости, ответил я. — Меньше всего можно ожидать, чтобы меня стали искать здесь, под самым носом у полиции и жандармов! Ваша квартира просто создана для того, чтобы укрывать политических преступников!

Они опять были побиты. Но барынька не сдавалась, она сделала последнюю слабую попытку: