Эстонская новелла XIX—XX веков

— Ну хорошо, если даже уладится все остальное, то за своих гостей мы никак не можем отвечать. Мой свекор, а особенно господин и госпожа Куллеркуп ненавидят революционеров…

— А зачем сообщать им, что я революционер?.. Что же касается ваших гостей, милая барыня, — я вытащил часы из кармана, — то они, как видно, не приедут. Вечерний поезд из Тарту прибыл уже сорок пять минут назад.

Лица обоих супругов повернулись к каминным часам, и когда я увидел их снова, они сильно вытянулись.

Но госпожа Янес решила упорствовать в своей лжи:

— Поезд, наверно, опоздал, или они потеряли адрес и ждут нас на вокзале. Ах, как плохо, что мы так заговорились и забыли встретить их! Юри, мы сейчас же должны отправиться их искать!

И она сердито помчалась в переднюю за шубой и шляпой. Мой друг понял ее и пошел следом.

С озабоченной физиономией я тоже вышел в переднюю.

— Будьте осторожны! — шепотом сказал я. — Я положил где-то здесь свой дорожный мешок. Ради бога, не толкните его: там лежит несколько заряженных бомб…

Я ожидал, что барыня взвизгнет, а барин вскрикнет, но действие моих слов оказалось куда сильнее: они стояли передо мной словно парализованные. Мой друг попытался было выразить на своем лице сомнение, но мой мрачный, серьезный взгляд не оставлял места сомнениям.

И вот наступил комический конец жестокой игры. Дрожа всем телом, смертельно бледные, они христом-богом принялись умолять меня, чтобы я пощадил их молодую жизнь и немедленно убрался бы из их дома вместе со своими бомбами. Еще немного — и они повалились бы передо мной на колени…

Мое доброе сердце не могло больше противиться их мольбам. Я снял с вешалки свою ушанку и протянул руку за «мешком с бомбами». Но тут четыре руки вцепились в меня:

— Бога ради, подождите, пока мы не выйдем из дома!

Подняв глаза, я увидел, что остался один в передней приятеля. Я ухмыльнулся, вскинул на плечо свой тощий дорожный мешок и отправился искать другой ночлег.

Выйдя из дому, я не увидел господина и госпожи Янес ни на этой, ни на соседней улице…

1906

ЮХАН ЛИЙВ © Перевод Н. Тойгер

НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ

Когда в середине зимы наступают трескучие морозы, закованное в лед Чудское озеро потрясает своими оковами. Из его немой глубины, скрытой ледяным покровом, словно гремят пушечные залпы, и на бескрайней заснеженной равнине появляются синие полосы. Человеку, стоящему на берегу, они кажутся вблизи широкими рвами, полными синеющей воды, но чем дальше к горизонту, тем они становятся все уже и, наконец, исчезают синей нитью, тонким волоском, сливаясь с серым небом. Это трещины, которые образовал во льду мороз. Несмотря на жгучую стужу, путник на миг останавливается, пораженный, на берегу этого «озера озер». Слышишь! Грохот и пыхтенье, потом треск — точно это сам Калев мчится по льду в санях, запряженных четверкой коней. То финский дед-мороз несется на гонимых северным ветром ледяных санях. Нет, это только неподвижно застывшая груда льдин, нагроможденных бурной осенью. Но вот опять гремит удар — и прямо из-под ваших ног через озеро стрелой протянулась едва заметная черта. Она быстро расширяется и через несколько часов превращается в огромную трещину.

Но когда лед начинает таять, озеро еще опаснее. Трудно тогда ему довериться, трудно и не верить. Иной раз лед никак не хочет поддаваться. «Нынче и Юри не справится с Пейпси!»[1] — говорят прибрежные жители, когда ледяной панцирь сохраняется на озере до Юрьева дня[2]. А иной раз Пейпси и вовсе нет никакого дела до календаря. Если зима была не слишком сурова, достаточно подуть южному ветру от устья реки Эмайыги — и спящий мертвым сном великан пробуждается за одну ночь, и его свирепый рев оповещает рыбаков в их поселках, что Пейпси сбросил свои оковы. Утром перед глазами прибрежного жителя сверкает синяя вода и плавающие или выброшенные на берег льдины.

Беда тому, кто в такую ночь вышел с неводом, но еще больше хлебнет горя тот, кто в эту пору задумает переправиться через озеро!

Двадцать лет тому назад мартовским утром двое пешеходов стояли на том берегу Чудского озера, неподалеку от города Гдова, — стояли и совещались между собой. Кирсимяэский Яак и ристиотсаский Рейн были родом из Лохусуу; недели две назад они переправились на тот берег Пейпси разведать насчет земли. «В России» в то время легко было арендовать небольшую усадьбу, а другой России, кроме той, что лежит по ту сторону Пейпси, мужики из Лохусуу и Кодавере и не знали. Страх и тоска были написаны на озабоченных лицах мужиков, когда они поглядывали на ту сторону, где их поджидали близкие. Оттепель, теплый южный ветер и рыхлый верхний слой льда не сулили ничего хорошего. Можно было опасаться внезапного ледохода, поэтому мужики торопились сговориться об аренде: вскроется озеро — что станешь делать без денег в незнакомых местах, среди чужих людей? Но озеро кажется совсем ненадежным — как тут быть? Уже добрых полчаса мужики поглядывают то на родной берег, то друг на друга, и ни один не решается заговорить первым.