Эта гиблая жизнь

В машине Ильин бросил шапку на заднее сиденье, и она от неловкого броска упала на пол. Он принялся шарить рукой сзади по полу и наткнулся на авоську с давно купленными книгами, которые он всякий день забывал забрать из машины. Это был словно привет из далёкой тёплой и родной страны. Он перетащил авоську на колени. Ну-ка, что здесь? Фихте, Боже мой, Фихте! «Ясное как солнце учение...», «О назначении учёного...» Уважаемый герр Иоганн Готлиб Фихте, назначение учёного в России – обслуживать бандитов! И я, кандидат меднаук Ильин – человек Парамона, и ничего больше...

Закрыть фирму, подумал Ильин и покосился на Диню, словно тот мог прочесть его крамольные мысли. Парамон, конечно, взбеленится... Да нет, без Парамона сейчас не обойтись, Клеопатру надо вытаскивать : у Джамала заберут всё, и её магазины тоже, она останется без средств... Что ж, займётся философией, а он будет её издавать...

У подъезда своего дома Ильин, держа в двух руках порвавшуюся авоську с книгами, смотрел, как Диня загонял его машину в распахнутый зев ракушки. Сделав всё, Диня отдал ключи, вежливо попрощался и ушёл. В другой ситуации Диня столь же послушно отвезёт меня на дачу Фомы, подумал Ильин, глядя ему вслед. Может быть, и японской горелкой поиграет перед физиономией...

Он посмотрел наверх, на окна своего дома. На кухне и в комнате Зинули света не было, а в гостиной горела лампа в торшере. Сонечка сидит перед телевизором и ждёт его, не ложится...

Шурочка, любовь моя, прощай, прощай...

И в этот момент вдруг вспомнилось, пронзило: они с Шурочкой поздно вечером возвращались откуда-то, из кино, наверное, и она заговорила о ребёнке, что-то вроде «а вдруг?!», и он, кажется, рассмеялся, отмахнулся... словом, отшутился... что-то такое было, да... Наверное, разговор сам собой рассеялся, и Шурочка заговорила о другом... Было это или не было? А через несколько дней она заторопилась внезапно, лихорадочно, в Москву...

Было это или не было? Значит, всё-таки было? Или он сейчас, когда столько лет прошло, подгоняет воспоминания, чтобы своей виной себя же казнить всю жизнь теперь?

Он вошёл домой без звонка, стараясь открыть дверь беззвучно. Зинуля уже спала. Сонечка, запеленутая в белую оренбургскую шаль, встретила его в дверях гостиной с чашкой горячего молока в руке. За её спиною мерцал телевизор... Взгляд Ильина от порога упал на старенькие сонечкины сапоги возле обувной полки.

– Господи, что случилось, Ким? – испуганно прошептала поражённая его изгвазданным ватерпруфом жена.

– Ничего, – ответил Ильин. – Пришлось за город ехать по делам, и машина сломалась. Глушитель отвалился, представляешь? Вот и ползал весь вечер под ней... Сонюшка, слушай: завтра деньги придут, я тебе звоню, и мы едем на Полежаевскую и покупаем тебе новые зимние сапоги. Хорошо?

Олег Назаров

Назаров Олег Вадимович родился в 1953 году в г. Шуе Ивановской области. Окончил Ленинградскую лесотехническую академию. Работал в лесных хозяйствах в Ивановской области, в Карелии, в Приангарье, пройдя путь от мастера леса до директора лесхоза... Ныне – корреспондент районной газеты «Шуйские известия».

Печатался в «Рыболовном альманахе» в 2002, 2003 годах, с 2000 года – постоянный автор журнала «Охотник».

Золото Михайловского порога (рассказ)

Эту подлинную историю рассказал мне однажды старый рыбак и охотник, человек многому научивший меня – Василий Хирсантьевич Кузнецов... Так случилось, что несмотря на громадную разницу в возрасте мы по настоящему подружились. Много раз встречали мы рассветы у рыбацкого костра на берегу стремительного красавца Каа-Хема. Когда однажды поведал он мне свою невероятную и жутковатую тайну, то попросил об одном – сохранить ее, пока он жив. Не буду скрывать, показалась мне тогда просьба деда Василия обычной стариковской боязливостью – как бы чего не вышло... Но слово данное ему, я сдержал. Прошло без малого три десятка лет, давно нет в живых деда Василия, да и лосевую суму с золотом давно растерло и разорвало о камни в бешеных Каа-Хемских порогах. Теперь я могу говорить об этом.

* * *