Эта короткая счастливая жизнь

– Прости. Прости. Прости, – он опустил её на ноги и обнял. – Я почти умер. Почти умер, если бы не ты! – неизмеримая благодарность заполнила его мысли. – Фанни! – он сжал её лицо в ладонях и покрыл поцелуями. Существовал ли сейчас для него более близкий человек, чем эта женщина? Существовал ли кто-то более желанный, чем она?

– Майк! – попыталась отстраниться Фанни, когда он поцеловал её в губы. Жаркий, страстный, солёный от слёз. – Майк… – она почувствовала его тёплое дыхание. Почувствовала его безумие. – Майк, я… – Фанни, чувствовала, как волнение подчиняет себе её разум.

– Ты спасла мне жизнь! – Лаверн снова впился поцелуем в её губы. Голова кружилась. Счастья было так много, что невозможно не делиться им с другими. – Спасла меня! – вернувшиеся силы придали небывалую решимость.

– Да что же ты делаешь?! – прошептала Фанни, уже не пытаясь сопротивляться. Напор Лаверна оказался настолько стремительным, что у неё начала кружиться голова. Что же это? Как же это?

– Люблю тебя! Люблю больше жизни!

– Нет, Майк. Нет, – Фанни с ужасом подумала, что его безумие передалось и ей.

Он хотел её. Хотел прямо здесь и сейчас. Этот странный мужчина из будущего. Эта самая большая загадка в её жизни. Его страсть, его пыл, его желание – всё это было таким ярким, таким чувственным в своём искренним порыве, что отказ начинал казаться чем-то вроде греха. Разве может она сопротивляться этой стихии? Разве может противостоять?

Фанни снова почувствовала вкус солёных слёз на щеках Лаверна. Что больше подчиняло себе её волю: его сильные руки или эти слёзы? «Только бы никто не пошёл мимо! – подумала Фанни. – Только бы никто не увидел». Но через мгновение отступили и эти мысли.

Глава семнадцатая

Никогда прежде она не встречала человека с таким неизмеримым желанием жить. Лаверна восхищала любая мелочь, любая деталь. Казалось, рядом с ним даже самый дождливый день станет тёплым и солнечным. И этот оптимизм! Редактор «Чикаго Требьюн» Джаспер Самерсфилд особо отметил это качество, принимая его на работу.

– Вы, должно быть, очень счастливый человек, мистер Лаверн, – сказал он, пожимая ему руку.

Позже, пару дней спустя, Самерсфилд встретил его с Фанни и решил, что с такой женщиной любой мужчина лучился бы счастьем.

В баре «Гарри Дювейна», куда Лаверн отправился посмотреть на выступление Фанни, он познакомился с Терри Уикетом и, пропустив с ним пару стаканчиков кубинского рома, узнал о местных правилах и порядках. Наблюдая за ним со сцены, Фанни пытливо вглядывалась в лицо его собеседника, пытаясь определить, о ком они говорят. Решив, что раз в её сторону никто из них не смотрит, то, значит, и говорят не о ней, она успокоилась.

Но уже ночью, лёжа в одинокой кровати, вспоминая Майру и то, что Лаверн живёт в её доме, снова забеспокоилась.

Надев серый бесформенный плащ, она спустилась вниз по улице и остановилась возле дома подруги. «И что я скажу?» – думала Фанни, вглядываясь в чёрные окна. Она простояла так около четверти часа, коря себя за влюбчивость и продолжая бороться с желанием постучать в дверь.

В субботу редактор «Требьюн» пригласил их к себе на обед, и Фанни пришлось отменить выступление. В небольшой квартире набилось так много людей, что это напомнило ей обстановку одного из «тихих» баров, где она выступала. Мужчины говорили о газетах, женщины сплетничали.

Фанни увидела пианино и оживилась, решив, что будет неплохо показать, что и она на что-то годиться, но, вспомнив, что вместо прежнего спутника Брюстера с ней сейчас Лаверн, огорчилась, что, несмотря на все таланты, он ничуть не разбирается в музыке: не играет на пианино, не пишет песен.

Однако ночью, в квартире Майры, уступая неистовому порыву страсти Лаверна, она забывала свои печали. Иногда она просила его рассказать о своей семье, иногда о своём мире. Болезнь Лаверна казалась чем-то вроде кошмарного сна, о котором чем больше пытаешься забыть, тем явственнее он стоит перед глазами. Собственная квартира, дверь в которой могла вернуть Лаверна обратно в его мир, к его неизбежной смерти, начала представляться ей сырым склепом.

– Какого чёрта ты надумала переезжать?! – орал на неё Брюстер.

С Лаверном он встречался лишь однажды в баре Дювейна, но понял, что происходит, казалось, с первого взгляда.

– Хочешь съехаться с ним, да? – его лицо раскраснелось от гнева. – Тебе мало того, что оставил Персибал?! Хочешь потерять всё, чего мы добились?! – сжав кулаки, он смотрел на неё налитыми кровью глазами. – Хочешь, да?

– Я… – Фанни сжалась, опустив голову. – Он не такой, как другие, Клайд.

– Только попробуй.

– Попробую, – она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Я не бросаю тебя. Не отказываюсь от выступлений. Я просто… просто…

Фанни услышала, как хлопнула входная дверь. Брюстер не ударил её. Не причинил ей боль. Не сломил её волю. Она стояла, чувствуя себя сильной и решительной. Казалось, теперь она может решить любую проблему, преодолеть любое препятствие.