Эта ложь убьет тебя

– Когда мы выйдем из этой комнаты, пути назад не будет, – сказал он, сбрасывая туфли. Девочки последовали его примеру, Джунипер отбросила свои туфли в другой конец комнаты. – Мы пойдем так быстро, как только сможем. А если она догадается, что мы задумали, и подожжет дом от отчаяния, для нас это станет испытанием…

– Испытанием смелости. – Руби подняла взгляд. – Все это похоже на цирк. На большое театральное шоу.

– Да, я знаю, – заметил Гэвин.

– Ну, как насчет этого? – Она вытащила из шкафа фен. И щипцы для завивки тоже. – Что, если ты и в самом деле станешь человеком-невидимкой?

– Зачем мне это? – спросил он, когда Руби воткнула в розетки парикмахерские инструменты.

– Всю ночь мы старались убежать от тех персонажей, которые она для нас придумала, но, может быть, они нужны нам, чтобы прекратить этот цирк. – Теперь, включив электроприборы, Руби повела их к месту недавнего совещания. K ванне. – Ты должен стать невидимым. Джунипер должна подружиться с глубиной.

– А ты? – Гэвин наклонил голову набок.

Взяв фен под мышку, Руби вытащила что-то из платья. Подобно танцовщице из салуна в старом вестерне, она сунула руку за вырез платья и достала карточку с надписью «Руби Валентайн». Развернула ее. Все трое прочли ее вместе.

1. Мое имя – Исчезновение.

2. Я тайно влюблена в Труп.

3. Мое оружие – револьвер, потому что у меня инстинкт убийцы.

4. Моя самая большая тайна: я заставила исчезнуть человека.

– Гм. Погоди минутку, – сказал Гэвин, указывая на третий пункт. – У тебя есть револьвер?

– У меня был револьвер, и он не был заряжен. Теперь он пропал в потайном коридоре, вместе с моей сумочкой. Но давай сосредоточимся на четвертом пункте. Очевидно, я заставила исчезнуть человека.

– Шейна. – Джунипер прикусила губу. – Она винит тебя, как и всех остальных.

– Я должна была пойти на вечеринку. Я оставила его одного. А теперь… – Руби посмотрела вниз, на быстро наполняющуюся ванну, и ее красное платье отразилось в ее глазах. Красные глаза. Красные волосы. Красные перчатки. Она была похожа на одержимую. Подойдя к ванне, она подняла над водой электрические приборы. – Я заставлю весь этот цирк… исчезнуть.

28 Главный свидетель

В спальне было холоднее, чем Брету казалось в прошлый раз. Может, его тело привыкло к температуре в гостиной, где ярко горел огонь и было много людей. Или, может быть, его просто охватила паника и его тело вышло из-под контроля. Но он знал точно, что ему нужно побыть одному, в тишине.

Он закрыл дверь и двинулся к кровати, спотыкаясь.

Он поверить не мог, что Паркер снял это видео. Просто не мог поверить. Его мозг все время старался найти изъян в этой истории. Паркер лгал столько раз. Может быть, все это часть игры и Паркер до сих пор действует вместе с Брианной, а ложь насчет видео должна отправить Брета в штопор, из которого он никогда уже не выйдет.

Если таковы их намерения, то эти двое просто гении. Брет погибал. Он чувствовал себя так, словно его кожа трескается, и то, что осталось от его души, хочет вырваться наружу и улететь.

– Я не должен был идти на ту вечеринку, – сказал он, обращаясь к камере, о существовании которой он догадывался. Не было смысла ставить видеонаблюдение в общих комнатах и не охватить спальни. Именно здесь должна была осуществиться магия. Сюда они должны были ускользнуть, в одиночестве или с выбранным для себя партнером. Здесь должны были открыться тайны.

– Мне в тот вечер полагалось наблюдать за Руби, следить, чтобы она не покидала своей дом. Паркер думал, что она может попытаться выяснить отношения с Шейном на вечеринке и поставит себя в унизительное положение. Во всяком случае, так он мне сказал. – Брет с трудом сглотнул, провел рукой по голове. Когда он был маленьким, у него были мягкие каштановые кудри, точно такие, как у матери, но после ее ухода отец не мог смотреть на него. Из-за этих волос. Это было невыносимо, и через несколько месяцев, видя, как отец вздрагивает при виде него, Брет взял ножницы и срезал эти кудри.

Теперь, в эти последние мгновения, ему их недоставало. Ему недоставало матери.

Что бы она подумала о нем? Когда он был маленьким мальчиком, он верил в то, что ему говорил отец: что он вырастет сильным. Чтобы ее спасти. Чтобы ее вернуть. Но мать Брета никогда не была так счастлива, как в те минуты, когда танцевала вместе с ним. Делилась с ним тайнами. Они были лучшими друзьями, и между ними было кровное родство, а отец научил его ненавидеть в себе то, в чем они были похожи. Заставил его вырвать это из себя. Молотить невидимыми кулаками до тех пор, пока в нем не останется никакой слабости.

И все-таки Брет плакал в темноте по ночам, когда оставался один. И теперь, когда на него смотрела только бледная, призрачная девочка, он чувствовал, как слезы жгут ему глаза. Он опустил голову.