Эта прекрасная тайна

Остальные удалились, как только позволили правила хорошего тона.

– Господи боже, – сказал Бовуар. – Инквизиция! Вот уж чего не ожидал.

– Никто не ждет инквизиции, – возразил Гамаш. – Инквизиции не существует вот уже не одну сотню лет. Интересно, зачем он здесь?

Бовуар скрестил руки на груди и оперся спиной о дверь, а Гамаш сел за стол. Только сейчас он заметил, что второй стул сломан и косо стоит в углу.

Гамаш ничего не сказал, только посмотрел на Бовуара, взметнув брови.

– Маленький спор.

– Со стулом?

– С суперинтендантом. Все остались целы, – поспешно добавил он, увидев лицо шефа.

Но его заверение не подействовало. Гамаш по-прежнему выглядел обеспокоенным.

– Что случилось?

– Ничего. Он тут наговорил всяких глупостей, а я с ним не согласился.

– Я тебя предупреждал: не связывайся с ним, не спорь. Он ведь чем занимается – проникает в мозги…

– И как прикажете мне реагировать? Кивать, кланяться и выслушивать его бредни? Вы как хотите, а я этим заниматься не буду.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Извините, – сказал Бовуар и выпрямился.

Устало потер лицо руками, потом взглянул на Гамаша.

Шеф не сердился, но оставался обеспокоенным.

– Что-то случилось? Что тебе сказал суперинтендант?

– Обычное свое дерьмо. Будто вы не понимаете, что делаете, а я вам подражаю.

– И поэтому ты вышел из себя?

– Оттого что меня сравнили с вами? А кто бы не вышел? – Бовуар рассмеялся, заметив при этом, что шефу не до смеха.

Гамаш продолжал разглядывать Бовуара:

– Ты здоров?

– Господи, стоит мне разозлиться или расстроиться, вы тут же – здоров ли я. Вы думаете, я настолько хрупок?

– Ты здоров? – повторил Гамаш и замолчал в ожидании.

– Да, черт побери, – сказал Бовуар и тяжело прислонился к стене. – Я просто устал, и монастырь у меня вот уже где. А тут еще монах-доминиканец. У меня такое чувство, будто я высадился на другой планете. Они говорят на том же языке, что и я, но мне не дает покоя мысль, что они говорят больше, чем я понимаю. Вам такое знакомо?

– Знакомо.

Гамаш пристально посмотрел на Бовуара и отвернулся. Решил не развивать дальше эту тему. Но что-то явно не давало покоя его заместителю. И Гамаш догадывался что. Или кто.

Гамаш знал, что старший суперинтендант Франкёр не обделен талантами. Недооценивать его – страшная ошибка. За годы совместной работы Гамаш понял, что главный дар Франкёра – умение пробуждать в людях самые темные их стороны.

Как бы хорошо ты ни прятал своего демона, Франкёр умел его найти. И выпустить на свободу. И подкармливать. Пока тот не пожирал хозяина, не заменял его собой.

Гамаш видел, как достойные молодые полицейские превращаются в циничных, злобных, самодовольных головорезов. Молодые мужчины и женщины, не отягощенные грузом совести и хорошо вооруженные. И начальник, который формировал и вознаграждал их поведение.

Гамаш еще раз посмотрел на Бовуара – тот стоял, в изнеможении прислонясь к стене. Франкёр каким-то образом проник в Жана Ги. Нашел входное отверстие раны и посыпал ее солью. Чтобы нанести еще больший ущерб.

И Гамаш допустил это.

Он почувствовал, как его самого почти трясет от бешенства. В мгновение ока ярость овладела им целиком – от сердца до конечностей; пальцы сжались в кулаки, костяшки побелели.

Бешенство изменяло его существо, и Гамаш прикладывал неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. Уцепиться за свое человеческое «я» и вернуть себя в нормальное состояние.

«Франкёр не получит моего инспектора, – поклялся Гамаш. – Здесь его козни будут пресечены».

Он встал, извинился и вышел из комнаты.

Бовуар подождал несколько минут, думая, что шеф пошел в туалет. Однако тот не возвращался, и Жан Ги вышел в коридор, посмотрел в одну сторону, в другую.

В коридоре стояла полутьма, лампочки еле светились. Он заглянул в туалет. Гамаша там не обнаружилось. Постучал в келью шефа, а когда ответа не последовало, открыл дверь и просунул голову внутрь. Но и здесь он не увидел Гамаша.

Бовуар растерялся. Что делать дальше?

Можно отправить послание Анни.

Он вытащил телефон, проверил. От нее пришла эсэмэска. Она отправилась обедать с друзьями, свяжется с ним, когда вернется.

Веселое короткое послание.

Слишком короткое, подумал Бовуар. Слишком веселое? Не кроется ли в нем некой нарочитой резкости? Пренебрежительности? Ее мало волнует, что уже вечер, а он все еще занят делами службы. Что он не может бросить все и отправиться выпивать и обедать с друзьями.

Бовуар остановился в полутемном коридоре и представил Анни в ее любимом ресторанчике на авеню Лорье. Молодые профессионалы, потягивающие эль из малых пивоварен. Анни смеется. Ей хорошо. Без него.

– Хотите узнать, что за ним?

Франкёр вздрогнул от удивления, причиной которого стал не столько вопрос, сколько голос. Суперинтендант разглядывал плиту, посвященную святому Гильберту, когда Гамаш беззвучно подошел к нему сзади.

Не дожидаясь ответа, Гамаш нажал на двух волков. Дверь распахнулась, и перед ними открылся потайной зал для собраний братии.

– Я думаю, нам нужно войти, верно?