Эта прекрасная тайна

– Из этого следует, что монастырь разрушается. Монах говорит, что полное обрушение произойдет в течение ближайших десяти лет.

Теперь Франкёр стал слушать внимательно. Он подошел к стене напротив Бовуара и вгляделся в нее.

– На мой взгляд, стена как стена, – сказал он.

На взгляд Бовуара, тоже. Никаких трещин, никаких проросших сквозь камни корней. Оба полицейских осмотрелись. Их глазам предстало величественное зрелище. Еще одно инженерное чудо отца Клемана.

Каменные стены проходили под всем монастырем. Они напоминали Бовуару монреальское метро, только вот шума поездов здесь не было слышно. Четыре гулких коридора, похожие на туннели, тянулись отсюда в разные стороны. Все хорошо освещены. Вычищены. Ничего лишнего.

Орудия убийства нигде не видно. Деревья из стен не растут.

Но если верить брату Раймону, то Сен-Жильбер-антр-ле-Лу дышал на ладан. И хотя Бовуар не испытывал особой любви к монахам, священникам, церквям или монастырям, он поймал себя на том, что огорчился бы, если бы монастыря Сен-Жильбер-антр-ле-Лу не стало.

И уж тем более он бы огорчился, если бы монастырь обрушился, пока они стоят в подвале.

До них донесся гулкий звук закрывающейся двери, и Франкёр двинулся в том направлении, даже не оглянувшись, идет ли Бовуар за ним. Словно для него не имел никакого значения этот незначительный и некомпетентный инспектор Бовуар.

– Дубина тупоголовая, – пробормотал Бовуар.

– Здесь хорошая акустика, – сказал Франкёр, не поворачиваясь.

Несмотря на предупреждение Гамаша, несмотря на собственные намерения, Бовуар уже поддался на провокацию Франкёра. И дал волю чувствам.

Но может быть, оно и к лучшему, подумал Бовуар, медленно двигаясь за Франкёром. Гамаш мог ошибаться, и Франкёру нужно дать понять, что Бовуар его не боится. Франкёр должен знать, что имеет дело со взрослым человеком, а не с выпускником академии, который трепещет перед одним званием «старший суперинтендант». Что он, Бовуар, не позволит собой манипулировать.

Они подошли к закрытой двери, и Бовуар постучал. После долгой паузы Франкёр потянулся к ручке, но тут дверь открылась. За ней стоял брат Раймон. Он выглядел встревоженным, но при виде полицейских на его лице появилось раздражение.

– Хотите напугать меня до смерти? Я подумал – убийцы.

– Убийцы редко стучат, – сказал Бовуар.

Он повернулся и с удовлетворением увидел, что старший суперинтендант смотрит на брата Раймона с полным недоумением.

Казалось, его ошарашил вид грубоватого подземного монаха, говорившего на древнем диалекте. Возникло впечатление, будто дверь открылась – и они шагнули в общество той первой братии, приведенной сюда отцом Клеманом.

– Вы из каких мест, mon frère? – спросил наконец Франкёр.

И настал черед удивляться Бовуару. И брату Раймону.

Старший суперинтендант Франкёр задал свой вопрос на том же самом диалекте, на каком говорил и монах. Бовуар посмотрел на суперинтенданта – не издевается ли тот над монахом, но нет, Франкёр оставался серьезным. Напротив, его лицо выражало восторг.

– Из Сан-Фели-де-Бос, – сказал брат Раймон. – А вы?

– Из Сан-Гедеон-де-Бос, – ответил Франкёр. – Совсем рядом.

За этим последовал скорострельный обмен между двумя земляками на языке, почти непонятном Бовуару. Наконец брат Раймон обратился к Бовуару:

– Его дед и мой двоюродный дед после пожара восстанавливали церковь в Сан-Эфреме.

Брат Раймон пригласил их к себе. В громадное помещение. Широкое и длинное, оно словно компенсировало недостатки коридора. Монах устроил для них экскурсию, рассказал про геотермальную систему, вентиляционную систему, систему горячего водоснабжения, систему фильтрации. Про септик. Про всё.

Бовуар пытался не потерять нить рассказа – вдруг промелькнет что-то полезное, но постепенно его мозг как будто оглох. В конце экскурсии брат Раймон зашел в кладовку и взял там бутылку и три стакана.

– Мы должны это отпраздновать, – сказал он. – Редко доводится встретить соседа. У меня есть приятель из ордена бенедиктинцев, и он присылает мне это. – Брат Раймон протянул Бовуару пыльную бутыль. – Хотите глотнуть?

Бовуар осмотрел бутылку. «БиБ». Бренди и бенедиктин. К счастью, изготовленный не какими-то пьяными монахами – хотя, как подозревал Бовуар, и их хватало, – а настоящими бенедиктинцами по древнему рецепту.

Они подтащили стулья к чертежному столу и сели.

Брат Раймон разлил напиток.

– Santé[53], – сказал он, предлагая темно-янтарную жидкость редким гостям.

– Santé, – откликнулся Бовуар и поднес стакан к губам.

Он вдохнул запах, приятный и насыщенный, сладковатый, но еще и целебный. Жидкость имела такую высокую концентрацию, что у него защипало глаза. Он сделал глоток, и ему обожгло горло, потом алкоголь взорвался в его желудке, из глаз потекли слезы.

И это было здорово.

– Итак, mon frère… – Суперинтендант Франкёр откашлялся и начал снова. Он вернулся к своему обычному голосу без акцента, словно «БиБ» выжег древний диалект. – У инспектора Бовуара есть к вам несколько вопросов.