Этап

– Не успеет, – Курчатова, поправив очки, подошла к Марии и подняла зонтик.

Все уже знали, что такое зонтик – кто был рядом, пригнулся или присел.

Пространство вновь смялось, стремительная волна-складка понеслась в сторону корабля. Тот вспыхнул весь, разваливаясь на куски, и – по ним ударило, как теннисной ракеткой по мячу, горящие обломки корабля отшвырнуло вверх и вдаль, в сторону реки. Тетя Надя закрыла зонтик и вновь энергично открыла, отправляя самое крупное еще дальше, размалывая в пыль.

– Они пропадают, – заметил Жора. – Черт, камни кончаются. Смотрите, они просто исчезают!

Так и оказалось – пришельцы, или кто они такие были, просто исчезали. Протаивали, пропадали. Кто стоя, кто на бегу.

– Нужно зачистить здание, – крикнула Мария, оглянувшись, осторожно обмахивая пространство вокруг то искрящимся смерчем, то огненной лентой. Все, по чему проходил вихрь, растворялось, словно сахар в кипятке – включая пришельцев. – Дядя Миша!

– Уже иду, – старик поднялся, не переставая играть. – Даша, если можно...

– Да, дядя Миша! – девочка встретилась взглядом с Курчатовой и та кивнула. – Жора, идем с нами!

Они скрылись в здании.

– Кто-нибудь, вызовите дядю Гошу, – потребовала Мария. Исчезать они исчезали, но кто-то еще стрелял, расслабляться некогда. Валерий продолжал рисовать в воздухе затейливые огненные фигуры, а Смолин запускал своих огненных змей.

– Я уже здесь, – послышалось совсем рядом. – Если Валера меня пропустит...

Валерий отвел в сторону оба рукава, и из-за угла здания показался спокойный, улыбающийся дядя Гоша. С трубкой в зубах, выпуская в воздух клубы дыма.

– Все, – он заглянул в хрустальный шар. – Никого больше нет. Думаю, сейчас будет отбой.

Он случился неожиданно. Разом исчезли и огненные рукава, протягивающиеся из зажигалок Валерия, и все, чем отмахивалась Мария. А диски «разлепились» в ее руке.

Топот. Из кинотеатра выбежала Дарья, с игрушкой в руках. Глаза Винни-Пуха не светились.

– Дядя Сережа! – позвала она. – Идите сюда! Пожалуйста!

Мария медленно убрала диски в футляр и вытерла лоб, проводив Николаева взглядом.

– Черт, как выпить хочется, – произнесла она. – Сил нет. Что это было? Репетиция? Мы отбились, или нет?

– Отбились, – дядя Гоша подошел к ней, обнял за плечи. – Как ты корабль взорвала, остальные отступили. Извините, что вовремя не приехал. Кругом была эта нечисть, пришлось повозиться.

Николаев прошел внутри кинозала. Уснувшие зрители, проспавшие несостоявшийся конец света, один за одним просыпались. Дарья поманила его к левой лестнице. Там, на одиннадцатом ряду, спали в соседних креслах Елена и Дарья Фомины.

– Как ты их узнала? – Николаеву на секунду стало нехорошо – показалось, что они обе мертвы; но нет, уже видел, что дышат.

– Это они, да? Я не узнавала, – пояснила Дарья, обнимая Винни-Пуха. – Их не было. Были пустые кресла. А как только все кончилось, они появились. Взяли и появились.

15

– Твоя дочь, – поразилась Елена Фомина (в этой реальности – Васильева). – Не знала, что у тебя есть дочь. Да какая большая!

Дарья Петрова улыбнулась.

– Они так похожи, – Елена переводила взгляд со своей Дарьи на другую. – Как близняшки! Слава, я до сих пор не верю. Террористы! Откуда они у нас? Почему?

Николаев развел руками. Нашлось несколько сильно поврежденных тел пришельцев – так сказал Петрович; их уже увезли «куда надо». Неудивительно, что в газетах написали про террористический акт. Похоже, никого не удивила ни нелепость такого акта – ни о каких требованиях никто не слышал – ни то, что весь город заснул и проснулся только после того, как террористов разгромили.

– Папа, мы пойдем? – Дарья Петрова встала. – Немножко погуляем, ладно? – видно было, что вторая, младшая Дарья не против погулять с новой знакомой. – Мы рядом будем!

– Да, конечно, – Николаев кивнул. Фомина, то есть Васильева-старшая тоже согласилась.

– Слава, – Елена подняла взгляд, когда щелкнул замок входной двери. – Ты для меня уже столько сделал, для нас обеих. Мне очень неловко просить тебя...

– Что случилось, Лена? – он взял ее за руки, и чувство нереальности вновь нахлынуло и повлекло. Она совсем не изменилась. Осталась такой же, какой он помнил ее по той, первой жизни. Конечно, ей давно не восемнадцать, а ему не двадцать, но сейчас он видел ее молодую.

– Я схожу с ума, – прошептала она и бросилась к нему в объятия. – Мы обе. Мне все казалось, что вокруг какой-то страшный сон. Мы собирались с ней на море, через три недели, но мне постоянно снится один и тот же сон. То есть много снов, но все страшные. Там нас едят заживо, или сжигают, или еще что-то. И Даше снится то же самое. Скажи, я сумасшедшая? Слава, кругом другие люди! Я выхожу на улицу, захожу к соседям по подъезду, как всегда делала, а потом понимаю, что они чужие, что я их на самом деле не знаю.

Черт, подумал Николаев, неужели она двенадцатая? А ее Даша тогда? Тринадцатая? Может ли собраться больше двенадцати? И Федор далеко, хотя уже звонил и говорил, что и там, в столице, тоже был прорыв. И везде, похоже был. И что это тревожный знак, но подробнее при встрече.