Этап духовного развития высшей личности

"Поэтому разве тот, кто причастен

к крушению славы моей и похвал, –

меня не хранит от будущих бед

и не спасает от участи горькой?!

Ведь я устремлен к Освобожденью

и не хочу оков обретений

и почестей. Разве могу я сердиться

на тех, кто от цепи спасает меня?!

Как я могу сердиться на того, кто, будто

благословенье Будды, прекословит

желанию, ведущему к страданию меня,

готового соблазну [почестей] поддаться?!"

2. Преодоление нетерпимости к презрению и остальным из трех [подобных установок]

Подумайте: «Поскольку ум бестелесен, другие в действительности не могут причинить ему вред. Но, [допустим], что вред уму – это, действительно, следствие вреда, причиненного телу. Однако презрение и подобное не могут нанести телу вред. Значит, они не вредят ни телу, ни уму, поэтому можно радоваться.»

Так преодолевайте уныние: ибо, если его преодолеть, ненависть не возникает. Об этом сказано и [во «Введении в практику» (6.52-53)]:

"Ум бестелесен, и поэтому никто

и никогда ему не может повредить.

[Допустим, что], поскольку он привязан к телу,

ему вредят телесные страданья.

Но ведь презренье, грубые слова

и порицание не повреждают тело:

так почему же разъярен ты, ум?"

Устами Шаравы:

"Сколько ни хвалили Камлунгпу, Нэузурву и Дабпу 155, они оставались безразличными, как камни, и это приносило им счастье. Нынешние не могут устоять против похвал, и это приносит им несчастья.

Когда Шентона156 хулили, что он такой и сякой, он говорил [себе]: «Не принесшее [еще плодов] мое оговаривание тоже должно быть искоренено: надо раскаиваться за свое прошлое злословие.»

Когда йогину Шейрабдорчже [пожаловались]: "Хотя мы держим в тайне, все равно [это] разглашается... люди говорят [об этом], – он сказал: «Да... о чем же еще могут говорить люди, как не о людях», – и добавил: «Надо избавляться от всякого повода для злословия.»

Можно подумать, что, если другой человек меня презирает и т.д., чувствует ко мне неприязнь, – поэтому я унываю. Однако даже если другой действительно [захотел бы] посредством неприязни причинить мне вред, он ничего не смог бы сделать. Поэтому уныние следует отбросить. Как сказано [во «Введении в практику» (6.54)]:

"Никто из тех, кто не любит меня,

ни в той и ни в этой жизни

не собирается съесть меня:

почему ж он мне неприятен?!"

Можно подумать, что, хотя неприязнь и не может причинить мне вред, но из-за нее создается препятствие к получению благ от тех, [кто плохо ко мне относится], и потому я сержусь, когда меня презирают, хулят или порицают. Однако, даже если я получу блага, их придется оставить с уходом из этой [жизни], а грехи гнева будут следовать за мной. Поэтому лучше умереть скоро и без благ, чем долго жить, приобретая жизненные блага скверным образом.

Сколь долго ни живи с благами, – от смерти не спастись, умереть придется. А в час смерти все равно прожил ли ты счастливо сто лет или только год. Ведь тогда и то и другое станет лишь воспоминанием, и в то время нет никакой разницы меж [былым] счастьем и страданием.

Это подобно тому, как два проснувшихся [человека, один] из которых испытал во сне сто лет счастья, [а другой] – лишь одно его мгновение, уже ничуть не счастливее один другого.

Если, размышляя таким образом, отступимся от пристрастия к обретениям и почестям, то презрение, оскорбительные слова и прочее не ввергнут нас в уныние: поскольку, если не заботиться о возвышении себя в глазах других, то, даже если не достигаем [возвышения], внутреннее удовлетворение не исчезает. По этому поводу [во «Введении в практику» (6.55-59)] говорится: