Этаж-42

О риске никто не говорил, но о нем думал Петр, рассчитывая каждое свое движение; его принимал во внимание Найда, давая команду рабочим, его ощущал, даже улыбаясь, Крайзман. Милый парень этот Юрген. Выше всех ростом, с саженным размахом плеч, с играющими под синей спецовкой бицепсами. Никто не знал, что у Юргена уже есть немалый опыт спасательных работ и что свою находчивость и свое мужество он однажды уже проявил на советской земле. Потом, когда кончился аврал, Юрген за дружеским столом рассказал, как ему пришлось в позапрошлом году участвовать со своей немецкой бригадой в строительстве большого гидроузла на Каме и как ударили невиданные даже для тех мест морозы, сковавшие все строительные механизмы на плотине. Заклинило огромный сливной щит. Кран рвал тросы, но поднять щит не удавалось. А вода в водохранилище поднималась все выше, искусственное море росло, студеные воды угрожали прорвать плотину и хлынуть вниз на раскинувшийся вдоль камских берегов город, на людей, на дома, на заводы… И тогда пятеро смельчаков, и среди них Крайзман, обвязавшись веревками, повисли над бездной и начали газовыми горелками отогревать примерзший металл шлюзового щита.

Захватывающая картина! Горят прожекторы, разлетаются искры горелок, ревет вода, стонет за плотиной стихия… А ты висишь, словно на стропах парашюта, и тебя, как листик, раскачивает на пронизывающем ветру… Только руки коченели, а так ничего. К утру докрасна раскалили щит, и кран вырвал его из ледовых клещей!

На второй день уже спокойно ставили плиты. Крайзман ходил с монтагой, словно с копьем, подмигивая парням: быстрей, быстрей! С вашим башенным краном уснуть можно!

Юрген знал, что у Петра завтра госэкзамены.

— О, геноссе Невирко становится большим человеком, наш коллега выходит на самостоятельную дорогу. Мы ждем геноссе Невирко вместе с геноссе Найдой и доцентом Голубовичем у нас в Лейпциге. Не думайте, что мы живем вчерашним днем. Каркасные крепления на высотных домах внедряются и в нашем тресте.

Через несколько дней гости отбыли на родину, увезя с собой кроме дружеских, искренних улыбок уйму зафиксированных цифровых данных, заснятых фотопленок, разных чертежей, схем, планов. Поглядим, дескать, чем вы лучше нас и в чем мы преуспели.

Самолет поднялся в небо и растаял во мгле закатной дали. Петр не пошел провожать Крайзмана. Не попрощался и с Ингой. В день отлета у него была защита дипломного проекта, и немецкие коллеги об этом знали. Петр с дипломом в кармане собирался вернуться к своим ребятам или прорабом, или начальником участка, или кем угодно, только бы работать вместе с Виталькой, с Батей, с Одинцом. «А вы, товарищ Гурский… не считайте себя моим благодетелем. Обойдемся без ваших протекций…»

Защитился он около двенадцати часов. Без особого триумфа, по-деловому, несколько обыденно и прозаично. Правда, профессор кафедры сопротивления материалов Санаев спросил:

— Об аспирантуре не думаете?

Петр ответил, что свою аспирантуру он будет проходить пока что в строительном тресте, на своем объекте.

— Рады будем вас видеть, — сказал профессор. — Подумайте.

Петр вышел из актового зала с чувством радостного облегчения. Увидел напряженные, озабоченные лица тех, кто ожидал защиты. Протиснулся сквозь толпу туда, где посвободней. И первой мыслью была мысль о Полине. С того дня, как ходили к Голубовичу, он ее не видел. Только звонил несколько раз ей в приемную. Договорились, что она обязательно придет в институт на его защиту. «Я не сомневаюсь в твоем успехе, хотя почему-то очень и очень волнуюсь…» — сказала девушка напоследок.

Полины не было ни в коридоре, ни внизу в холле. Видимо, не смогла вырваться из дома. Не заболела ли? А может, что с Санькой случилось?..

Вдруг на него налетели ребята. Обнимали, пожимали руку, похлопывали по плечу. «Молодец, Петя! Здорово защищался!» Виталька, Саня, Андрей стояли с огромными букетами цветов, одетые по-праздничному. И кое-кто из управления был тут. Даже старший диспетчер Кулик явился и главный технолог Иван Герасимович.

Начали поздравлять именинника. Кто-то предложил, что надо качать Петра Онуфриевича…

— Спасибо, ну зачем так? Спасибо… — бормотал Петр, вконец смущенный и растерянный.

— Спасибом не отделаешься, — засмеялся сухощавый старший диспетчер. — В машину его! На природу!

Две черные «Волги» и в самом деле стояли перед главным корпусом института. Долговязый Кулик сел на переднее сиденье, Петра, как главного виновника торжества, посадили рядом с Саней и Виталькой.

— Итак, Петр Онуфриевич, одной технической единицей стало больше, — сказал Кулик. — А поэтому давай на лоне природы отпразднуем твое инженерство, — он приоткрыл дверцу, дал задней машине команду, чтобы трогалась.

— Поехали, — приказал своему водителю и откинулся на спинку сиденья. Через минуту обернулся к Петру: — И еще тебе маленький подарочек: Чернявская просила, чтобы ты завтра с утра зашел к ней в партком. Какое-то большое дело затевается по твоему проекту.