— Хром… Ты силен… — громила размял кулаки, расправил плечи, потом раздвинул лапищи в стороны, будто желая обнять наглого гостя. — Давно хотел с тобой… Уффф… Померяться силой… Уффф… Я ведь медведь… Так меня называют… Уффф… Я еще никому… Никому… Никому… Кхаааааа…
Он, выпучив глаза, пытался сделать вдох, но воздух категорически отказывался проникать в легкие, а грудь пылала, словно ее облили раскаленным маслом. Спайку казалось, что с него живьем сдирают кожу, а спина, которой он хорошенько приложился о стену, нещадно саднила.
— Ка-а-а-а-ак… Кхаааааа… — хрипел громила. — Ка-а-а-а-ак ты…
— Ай-ай-ай, Мышонок Микки, — качал в это время головой Эндрюс, уже позабывший про незадачливого телохранителя. — Что же ты сам со мной не сразишься? Или тебе… страшно?
— Пошел ты! Отморозок! Да я тебя… — пытался блефовать мафиози, уже понимая, что проиграл. — Кроули! Кроули! Что стоишь, черт тебя возьми?!
— Ща… — лениво промямлил человек в очках и шляпе. — Щас усе будет, шеф, не боись.
Он потянулся к карману куртки, в котором, очевидно, лежал пистолет. Бледная рука опустилась вниз, открыла застежку, проникла внутрь… Кроули еще успел удивиться спокойствию Эндрюса — тот и бровью не повел, с легкой иронией следя за манипуляциями второго телохранителя. А потом… Потом он понял, что не может даже пальцем пошевелить, как муха, попавшая банку с медом. Все тело Кроули будто прилипло прямо к воздуху… Он чувствовал себя, как бабочка, приколотая иголкой к листу картона. Он чувствовал… Чувствовал, как стекает по лицу пот, как стучит сердце — все быстрее и быстрее, как замедляется дыхание и череп пронзает жуткая боль…
— Так-то лучше, — гость удовлетворенно проследил за падением второго телохранителя, без сознания свалившегося на пол рядом с Микки. — Теперь мы остались одни… Тет-а-тет, если можно так сказать.
— А может… — мафиози заискивающе улыбнулся. — Может, мы как-нибудь договоримся? У меня есть деньги… Много денег! Или может партия товара? Она вот-вот должна прибыть… А, Хром? Может, договоримся?
— Какое заманчивое предложение… — Эндрюс сделал вид, что погружен в тяжкие раздумья. — Знаешь… А я, пожалуй… Откажусь. И не откажу себе… В удовольствии.
Улыбаясь, как праздничный клоун, строя гримасы и паясничая, Эндрюс ударил мафиози. Кулаком в живот, разрывая кожу и ломая кости. Потом еще раз и еще — со стороны казалось, что человек, по прозвищу Хром, просто играется, шутит. Что его удары не достигают цели, а просто «гладят» Микки Карлито. Вот только после таких «поглаживаний» последний хрипел и плакал от нестерпимой боли, кашлял кровью и бледнел, хотя и так уже был белее горного снега.
Микки Карлито умирал… И умирал очень медленно, в страшных мучениях — так же как те, кто отправился в мир иной благодаря его наркотикам.
— На этом все… — Эндрюс осмотрел помещение. — Прощайте, ребята.
Он разжал пальцы, в которых продолжал держать старую фотографию, и кусочек твердой бумаги, кружа и петляя, как павший лист, опустился на пол. Лицом вниз…
— Ты слишком легко завел разговор с почти незнакомым тебе человеком… Я бы сказал, что возможны два варианта.
— Что за варианты?
— Либо ты душа компании и купаешься во внимании, обращенном к тебе со стороны окружающих…
— Неа, это точно не про меня.
— Тогда второй вариант — ты одинок. И одиночество гнетет тебя, подспудно, на подсознательном уровне, так, что ты не понимаешь, что же именно с тобой не так. Я прав?
— Пф… Ну да, я одинок. Но! Мне это нравится. И сознательно, и подсознательно, и сверхсознательно, и… как еще там может быть? В общем — у меня все отлично.
— А друзья…
— Их у меня нет — я так решил с самого раннего детства.
— Но почему?
— Потому, что люди — слабы. Они не способны устоять перед соблазнами и пороком. Все высокие устремления, вся их мораль, все принципы… Все заканчивается вместе с едой и деньгами, за которые эту еду можно купить.
— Но не все же такие…
— Почти… все.
— А ты?
— Я другой.
— Разве?
— Знаешь… Многие говорят о ценности человеческой жизни, одновременно втайне мечтая с особой жестокостью прикончить половину своих знакомых. А я… Я говорю о ценности человеческой смерти. И думаю об этом. И мечтаю тоже об этом. И живу… этим.
— Выходит, ты убийца.
— В какой-то мере.
— И скольких ты уже отправил на тот свет?
— Я сбился со счета.
— Ты сущий дьявол…
— Нет, я враг дьявола. И враг бога. Я… воздаяние.
Какой путь — верный? Эндрюс нашел свой ответ на этот извечный вопрос. Нашел еще тогда, когда, по меткому выражению одного из товарищей, «гнил, как куча опилок» в приюте для детей, которых бросили родители. Нашел не благодаря друзьям, наставникам, обществу, а скорее вопреки всем. Вопреки людям и против людей…