Этажи села Починки

— Два по сто пятьдесят и бутерброды, — потребовал Буряк.

Катя взяла в руки мензурку, влила в нее вино и вылила его в стакан с такой ловкостью, что ни Митрий, ни тем более Буряк, уже подвыпивший, ни кто-либо другой ни за что не смогли бы заметить недолива.

— Ну и Катька, прямо-таки актерка, — констатировал Буряк быстроту ее рук.

— Давай, давай, гуляй, отпускник.

— Еду в Ростов, — сообщил сосед Митрию, когда тот выпил и стал закусывать, — к брату, — уточнил Буряк, видя, что Митрий не совсем его понял. — Надо повидаться, да и купить: то да се. Попытаю счастья, может быть, Уральца достану. Во — машина! Самая что ни на есть для нашей местности. А может, по путевке уеду, если дадут.

— Машина что надо, — согласился Митрий.

— Не знаю, писал как-то братан, что есть у него там вроде бы знакомство такое.

— Слушай, Павел, ты ведь давно в совхозе? — перевел Митрий разговор на другое.

— Ну.

— И все во втором отделении? У Грызлова?

— Во втором, только не у Грызлова.

— Как это во втором, а не у Грызлова?

— А так, — вытер Буряк губы бумажной салфеткой.

— Вот я и спрашиваю — как?

— Сняли его — вот как.

Такого Митрий не ожидал, он осторожно поставил стакан, не сводя глаз с Буряка, с минуту молчал, не зная, что и сказать. А тот спокойно, как будто ничего особенного и не произошло, достал из кармана кожанки папиросы, стал закуривать.

— Спасибо… Побегу…

— Ты что, — удивился Буряк, — погодь, выпьем еще.

Но Митрия и след простыл.

— Фу-ты, сумасшедший, — Буряк выругался, однако вполголоса, искоса поглядывая на Катюшу, которая с кем-то весело и довольно громко разговаривала.

Когда Смирин подошел к совхозной конторе — наряд закончился. В коридоре — не пройти. Табачный дым, разноголосый говор, смех.

— Вот я и толкую: пусть садится сначала на моем старом поработает. А то получили только что и — ему…

— Конечно, — соглашался другой голос, — поучиться-то на старом оно и полезней, да и просто-напросто разумнее. Зачем гробить-то новую машину?..

— Об том я и толкую…

— Алексей! Алексей! прошу к нашему шалашу! — звал кого-то сиплый до хрипоты, почти свистящий голос.

— Нет, нет, никогда ты в таком случае не снимешь его, пласт-то, хоть как ни опускай хедер.

— А как же тогда?

— А так же, слушай, да на ус мотай…

— Сосед, дай закурить!..

— Чего толкаешься?

Митрий втиснулся в толпу, в углу заметил Титова, Лукина, Кирпоносова.

— Ты чего не приходишь на наряд? — спросил Василий.

Митрий объяснил, что торопился, да пришлось вот задержаться по одному делу. Говорил, а сам прикидывал в уме, как бы поточнее разузнать насчет Грызлова, уж на летучке об этом, видимо, говорилось. Он не хотел об этом спрашивать напрямую. Еще на смех поднимут, знают ведь о его стычке с управляющим. «Если это правда — сами скажут, — подумал Митрий, — подожду, все равно разговор зайдет, не может не зайти». Только он подумал об этом, как Титов, широко растянув мясистые губы и дурашливо улыбаясь, сказал:

— А друга твоего тю-тю, стало быть…

— Какого друга? — нарочно сурово сдвинул брови Митрий.

— Грызлова-то.

— Не по шапке, а сам он подал заявление, в город уезжает, — поправил Лукин, — в торговлю идет.

— Пойдешь в торговлю, коли прижмут.

Пока Титов с Лукиным спорили, уточняли, что и как, Кирпоносов стоял слушал, но в разговор не вступал, а Митрию разговор этот и вовсе представлялся теперь никчемным — главное для него было ясно: Грызлов действительно уходит. Эта самая мысль подогревала его изнутри, и он с облегчением вздохнул, когда наконец Кирпоносов произнес:

— Да хватит вам, лучше выпить пойти.

— В буфет свежее пиво привезли только что. Сам видел, — поспешил подтвердить Митрий.

— Оно и видно по твоим усам, что привезли, — заметил Титов, все так же дурашливо улыбаясь.

Вернулся Митрий в тот вечер домой в хорошем настроении. Но все же что-то тупой занозой кололо сердце. Не успел он раздеться, как пулей влетел из горницы в кухню Дениска, приник к отцовскому бедру, пахнущей мартовскими ветрами куртке. «Соскучился, — подумал Митрий, — два дня, считай, не видел: уходил, когда тот еще спал, — приходил тоже поздно». Он потрепал колючий ершик волос на голове сына. Разделся.

Марина хлопотала над столом, готовила ужин. Митрий достал из кармана две небольшие шоколадки, оказал сыну:

— Это тебе и Леночке.

Тот взял и снова пулей убежал в горницу.

— Завтра куда? — спросила Марина, оторвавшись от стола.

И будто током ударило Митрия прямо в сердце. До чего же знакомо прозвучал ее вопрос. Нет, голос нисколько не был похож на голос Илюхиной, но интонация, поворот ее головы, взгляд пристально-испытующий — было во всем этом что-то напоминающее почему-то ее, Наталью. Митрий даже присел на широкую скамью от неожиданности. И все это было лишь один момент, какие-то доли секунды.