Читаем Этажи. Созвездие Льва полностью

Принцу мечталось провалиться сквозь землю, но он продолжал сидеть, сминать пальцами ткань рубашки от волнения… Как же стыдно. Видел бы его Лев…

— Что же это вас занесло с чужим человеком, да не пойми куда… Хотели что-то доказать?

Ластор присел, чтоб смотреть Принцу в лицо, что казалось еще более унизительным. У него были черные, пугающие глаза, всегда полуприкрытые, из-за чего казалось, что регент пребывает в перманентном спокойствии. Так что, находясь под их пристальным взглядом, можно было подумать, что вы совсем крошечный, незначительный человек. И Принц в бессилии сжал кулаки, но слова встали поперек горла. Он вспомнил, почему ненавидел Ластора, кабинет Ластора и чай с Ластором.

Да, дело было далеко не в глупых вопросах. Сидя здесь, Принц окончательно в этом убедился.

— Я все равно… Не нужен здесь… — Сдерживаясь, процедил он. — Какая разница, где я нахожусь. Ничего не изменится.

— Ну это вы напрасно. Все же беспокоились… К тому же, через год, Принц, вы…

— Всем и так ясно, что займете трон вы, а не я! — Внезапно выпалил Принц в порыве отчаяния. Хоть что-то да надо сказать в свою защиту?..

Принц все же обернулся к Ластору, стараясь всем своим видом показать свое истинное отношение к нему. Сердце забилось сбивчиво и часто, вскипевшие эмоции заставляли дрожать от волнения. И, конечно, Ластор все это видел. Это провал, абсолютно точно…

— Тш-ш, что-то вы снова горячитесь, — совершенно спокойно возразил регент, гладя Принца по предплечью своей холодной ладонью, будто тот на самом деле был пятилетним ребенком, — Вам стоит успокоиться. Конечно, вы займете трон, кто же еще. Я — всего лишь ваш покорный слуга. Давайте прекратим истерики, ничего не произошло.

— Что случилось в Стелле? — Настойчиво повторил Принц, не желая больше выслушивать наставления Ластора, и все больше его ненавидя.

Мужчина медленно поднялся, снова сел на свое кресло за письменным столом. Вдохнул.

— Пока вас не было, в городе появилась… болезнь. Она была похожа на вирус. Никто не придавал этому значения, пока весь город не заразился… Все это произошло менее, чем за два дня.

Ластор лениво взглянул на Принца и, как бы нехотя, продолжил:

— Оказалось, что есть и те, кого вирус не трогает, или трогает в малой степени. Они все перебрались в замок, после того как заболевшие стали исчезать один за другим. Не все, некоторые просто умирали. Вроде бы, как та девушка, которую вы встретили. И в Стелле стали появляться странные существа, которых не берет никакое оружие.

Принц вздрогнул, вспомнив белую фигуру с клювообразной маской.

— …Их даже невозможно поймать. Мы связались с другими этажами, но никто еще не сталкивался… Так что сейчас мы на карантине. Управление Дворца не отвечает… Опять эта бегает где-то за его пределами…

— Так сколько людей в замке?

— Около восьми тысяч.

— Мы не справимся…

— Это очевидно. Но это не ваша забота, Принц. Возвращайтесь в свои покои и займитесь чем-то, что скрасит ваш день пребывания в замке без прислуги, так как она, как видите, будет вся израсходована на обеспечение людей там, вниз по лестнице.

— Как это «не моя забота»? — Принц нахмурился. — То вы мне говорите, что я должен занять трон, то вы мне же и указываете, где мне сидеть, пока Стелла страдает.

— А что вы можете сделать? — Ластор скучающе изучал посеревшие виды за окном.

— Да хоть что-нибудь! Собрать ваш чертов совет, как вам идея?

Мужчина так резко повернулся в кресле, что Принц чуть было не отпрянул.

— Что вы смотрите? А вы весь день собираетесь сидеть за этими бесполезными бумажками?

Ластор поднялся над столом, оказавшись гораздо большей фигурой, чем Принц, так что последнему пришлось съежиться в его тени.

— Вы — всего лишь глупый ребенок, — с хищным оскалом ответил Ластор, сверкая белками глаз, — Знайте ваше место, дорогуша, или я сделаю так, что вы и правда никогда в жизни не взойдете на трон, от которого вы, правда, убежали. Что же вы хотели? Вы уже бросили свой народ, чего вы желаете теперь? Чтоб вас после этого признали? Смешно!

Ластор вышел из-за стола и подошел совсем близко к дрожащему, как осиновый лист, Принцу. Тот спрятал взгляд, стараясь все внимание переместить на белую плитку пола, но рука регента, спившаяся в его подбородок, подняла бледное лицо юноши навстречу черным глазам.

— Принц, я буду с вами откровенен, — черствым шепотом процедил Ластор, — вы — совершенно бесполезный элемент этой системы. Вы никому не нужны, вы ни на что не способны. Вам, наверное, было бы проще уйти насовсем, прямо через это окно, например. Жаль, что вы выжили, встретившись с этими существами в городе…

Мне так же жаль Королеву и Короля. Они вырастили самое… жалкое существо на этажах. Я не прав?

Принц не мог ничего ответить. Некоторое время в кабинете было тихо, лишь издалека доносились какие-то едва слышимые звуки.

— Я вам сочувствую, дорогуша, — Ластор, кажется, смягчился, но Принцу от этого легче не стало, — Должно быть, обидно это слышать? А? Ну скажите?

— Да. — Одними губами сказал Принц, пытаясь отвернуться, но мужчина держал крепко.

— Я не слышу?

Перейти на страницу:

Похожие книги

О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Что будет, если академический искусствовед в начале 1990‐х годов волей судьбы попадет на фабрику новостей? Собранные в этой книге статьи известного художественного критика и доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге Киры Долининой печатались газетой и журналами Издательского дома «Коммерсантъ» с 1993‐го по 2020 год. Казалось бы, рожденные информационными поводами эти тексты должны были исчезать вместе с ними, но по прошествии времени они собрались в своего рода миниучебник по истории искусства, где все великие на месте и о них не только сказано все самое важное, но и простым языком объяснены серьезные искусствоведческие проблемы. Спектр героев обширен – от Рембрандта до Дега, от Мане до Кабакова, от Умберто Эко до Мамышева-Монро, от Ахматовой до Бродского. Все это собралось в некую, следуя определению великого историка Карло Гинзбурга, «микроисторию» искусства, с которой переплелись история музеев, уличное искусство, женщины-художники, всеми забытые маргиналы и, конечно, некрологи.

Кира Владимировна Долинина , Кира Долинина

Искусство и Дизайн / Прочее / Культура и искусство