Читаем Этажи. Созвездие Льва полностью

— Думать — это полезно, дорогой. — Вдруг сказал Ластор, и громовое эхо от его голоса разлетелось по помещению. — Может быть в следующий раз ты подумаешь, прежде чем лезть во взрослые разговоры? Отведите его…

— Нет, послушайте! — Перебил Принц в отчаянии. — Я хотел предложить, может, нам стоит поговорить с…

— Отведите его. — Ластор махнул рукой стражникам, что стояли за его спиной. — Его величество разнервничалось, ему нужно побыть в своих покоях некоторое время.


Принц в бессилии смотрел на членов Совета, которые вновь поворачивались к регенту, постепенно забывая про его существование. Стража приближалась с другой стороны.

Принц не успел и пискнуть, как Лев снова схватил его двумя руками, спуская со стола. Затем настойчиво взял юношу за плечи, и они вместе вышли из помещения.


***


— Он не дал тебе и слова сказать.

— Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?

Лев и Принц сидели в увядшем саду, раскинувшемуся подле мраморных стен замка. Черные деревья с посеревшей листвой скрывали их от окон, так что здесь долгое время можно было оставаться незамеченными.

Через ночную темноту проявлялись серые сгустки тумана, так что вокруг собеседников раскинулся полумрак, освещаемый лишь светом из окон замка.

Принц положил голову на колени.


— Почему ты остался? — Спросил он у лежащего на траве Льва.

— Что мне делать в горах, когда все «веселье» здесь? — Усмехнулся тот. — Да и ваш этаж на карантине, как бы я уехал?

Слабое чувство радости в груди Принца моментально улетучилось.

— Получается, только это тебя здесь держит… — Вздохнул он.


Лев сел рядом с юношей.

— Послушай, Чарли, — начал он, помолчав, — Я знаю, что хочешь, чтоб я был рядом…

— Да, Лев, обычно так и поступают люди, которые нужны друг другу. — Процедил Принц, отодвигаясь. — Но я тебе не нужен, поэтому тебе так просто уйти…


Оба молчали достаточно долго под давлением этих слов.


— Если бы я сейчас же смог достать тебе тот эликсир из тыквы, что бы ты загадал? — Наконец спросил Принц.

— Наверное быть подальше отсюда или прожить оставшиеся мне дни так, как мне бы хотелось. Чар, привязанность — это деструктивно…Я говорил. Мне тебя жаль.

— Не надо жалости. — Принц нахмурился и посмотрел прямо в зеленые глаза собеседника. — И я тебя ненавижу. Ты убиваешь меня, за что мне тобой дорожить? Хотя, знаешь, если бы ты вел себя иначе, то я готов был пожертвовать всем, чтоб тебя осчастливить.

— Я никогда не буду жертвовать ничем ради тебя. Не потому, что ты мне не нужен, а…

— О, не обманывай себя! Так и есть!..

— Да послушай! — Вскипел Лев, кончик хвоста упрямо ударился о землю. — Разве не лучше прожить счастливую жизнь, чем погубить себя ради кого-то одного? Тем более, когда можно найти лучше… Поэтому любовь и разрушительна. Я понимаю, что… Сейчас все выглядит так, будто я тобой пользовался, развлекался. Возможно, так и есть…

— Ради всего святого, замолчи. Не порть все то хорошее, что я еще в силах помнить.

Голос сорвался, и Принц смолк.


— Раз уж я остаюсь, то я помогу тебе.

— Чем? — Принц поднялся с сухой травы, отряхнул рубашку. — Я ничего не могу сделать, ты же видел.

— Разве Ластору обязательно знать о всех твоих действиях?

Принц с сомнением повернулся ко Льву, задумавшись. А что, может быть, и правда…

— Ты предлагаешь нам… Мне самому провести расследование?

— Да, если можно так сказать.


Лев тоже поднялся с травы. Его белая рубашка измялась, волосы мужчина собрал в небрежный пучок, но все же эта катастрофически опасная красота являла себя. И даже сейчас, чувствуя по отношению ко Льву обиду и злость, Принц не мог отрицать, что он поистине хорош собой.

Да только больно нужно это превосходство, когда его носитель так равнодушен и даже жесток. Ищет выгоду для себя, не думая о последствиях… И почему он вообще стал так важен для Принца?

Впрочем, вспоминать было некогда. Принц кивнул Льву и двинулся обратно в черный проход арки (тайного хода в замок из сада).

Дорогу они провели в молчании. Принц был сосредоточен на их миссии: он боялся, что люди не станут с ним разговаривать, или поднимется волнение, которое выдаст Принца Ластору с потрохами.

Они вышли в залу, переполненную людьми. Однако здесь было гораздо тише, чем пару часов назад. Детей укладывали спать на расстеленные простыни и одеяла, кто-то спал на мешках, столах, тафте. Притащили диваны и кресла из верхних комнат… Ужасная картина.

Большинство уже спало. Некоторые еще блуждали по темнеющей зале туда-сюда, кто-то перешептывался, сидя возле колонн. Через несколько минут погас большой свет — задули свечи на тяжеловесной люстре под потолком. То тут то там появлялись трепещущие огоньки в фонариках.

Принц вздохнул. Лев хотел положить руку ему на плечо, но юноша отстранился.


— С кого бы начать? — Спросил он шепотом.

— Я думаю, лучше обращаться к тем, кто помладше. Вон там сидят, видишь? Разговаривают.

— Ладно.

— Чарли?

— Что?


Лев взял его за руку. Принц вздрогнул, будто ошпаренный, но от пристального взгляда молодого человека растерялся, поэтому беспомощно замер на месте.


— У тебя все получится. — Убедительно кивнул Лев.

Перейти на страницу:

Похожие книги

О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Что будет, если академический искусствовед в начале 1990‐х годов волей судьбы попадет на фабрику новостей? Собранные в этой книге статьи известного художественного критика и доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге Киры Долининой печатались газетой и журналами Издательского дома «Коммерсантъ» с 1993‐го по 2020 год. Казалось бы, рожденные информационными поводами эти тексты должны были исчезать вместе с ними, но по прошествии времени они собрались в своего рода миниучебник по истории искусства, где все великие на месте и о них не только сказано все самое важное, но и простым языком объяснены серьезные искусствоведческие проблемы. Спектр героев обширен – от Рембрандта до Дега, от Мане до Кабакова, от Умберто Эко до Мамышева-Монро, от Ахматовой до Бродского. Все это собралось в некую, следуя определению великого историка Карло Гинзбурга, «микроисторию» искусства, с которой переплелись история музеев, уличное искусство, женщины-художники, всеми забытые маргиналы и, конечно, некрологи.

Кира Владимировна Долинина , Кира Долинина

Искусство и Дизайн / Прочее / Культура и искусство