Эти чудовищные узы

Остальные Несвятые, шокируя меня, кивают, хотя их челюсти сжаты, и они не выглядят так, будто без колебаний выпотрошат моего брата от задницы до рта.

Однако это самое большее, о чем я могу просить, это заявление Люцифера. Я наклоняю голову и поворачиваюсь. Мы проходим мимо фонтана с горгульями, охранники наготове у автоматических дверей. Но они не останавливают нас. Они даже не обыскивают нас. Они отходят в сторону и пропускают нас внутрь.

Я знаю, что это приказ моего брата.

Потому что мне не нужно знать его укрытия или привычки, чтобы знать, где он. Мне не нужно знать ничего из этого. Он ждет меня. И только сейчас, когда мы с Несвятым стоим бок о бок в фойе, мне приходит в голову, что, возможно, я иду в ловушку. Возможно, Джеремайя сожалеет о том, что сделал, но не настолько, чтобы позволить мне выместить свой гнев.

Но его нет в фойе.

Там Николас. И Бруклин.

Она стоит за ним.

Я слышу, как у Мейхема перехватывает дыхание, но он не двигается в ее сторону. Однако ее взгляд устремлен на брата.

И я потрясена тем, что мой брат оставил ее здесь, с одним лишь Николасом для защиты. Кроме охранников снаружи, за автоматическими дверями, здесь больше никого нет, насколько я могу судить.

Николас окидывает взглядом Несвятых, меня, ищет оружие. Я знаю, что он знает, что оно у нас есть, хотя и спрятано.

Я замечаю, что фойе тоже украшено к Хэллоуину. В одном из углов огромной комнаты стоит фальшивое оранжевое дерево, вокруг него висят пауки, черные кошки и белые призрачные гирлянды. Под ней нет подарков.

Нет.

Джеремайя — мой подарок, знает он об этом или нет. Ожидает он этого или нет.

Бруклин одета как котенок, в бледно-розовый топ и темно-серые штаны, на голове серо-розовые кошачьи ушки, нос с усиками искусно нарисован на ее испуганном лице. Она все еще наблюдает за Мейхемом, ее голубые глаза пристально смотрят на него.

Николас одет не для Хэллоуина. На нем черные джинсы и белая рубашка. Его руки скрещены, и он не пытается спрятать пистолет у бедра.

— Где мой брат? — я заговорила первой.

Рядом со мной, я знаю, Мейхем смотрит на свою сестру. Заставляет её понервничать. Кажется, это потихоньку получается. Она начинает переминаться с ноги на ногу, переставляя одну черную туфлю на каблуке на другую.

Николас разжимает руки, сцепляет ладони за спиной. Он смотрит вниз на сверкающий пол.

— Он ждет тебя.

Это меня удивляет.

— Где? — спрашиваю я Николаса, мой вопрос холоден. Я не покажу ему этого удивления.

Николас вскидывает подбородок и дергает головой в сторону Несвятых.

— Они не могут пойти с тобой.

— Тогда мой брат не может меня видеть.

Все действительно так просто. Возможно, сначала я не хотела, чтобы они приходили, но теперь, когда они здесь, я ни за что не оставлю их наедине с Николасом. Я знаю, что это глупо, думать, что они не могут позаботиться о себе, но я хочу, чтобы они были со мной. Или, по крайней мере, я хочу, чтобы Люцифер был со мной. Кроме того, что-то случилось. Бруклин все еще переминается с ноги на ногу, а Мейхем не перестает смотреть на нее. Я благодарна. Мне нужно, чтобы кто-то еще чувствовал себя неуютно в этой комнате.

И несмотря на то, что он сделал, несмотря на то, что лгал мне и покрывал моего брата, Николас выглядит совершенно не взволнованным.

Он вздыхает через нос.

— Послушай, Сид, ты должна понять, что твой брат сейчас не в лучшем положении…

Прежде чем я успеваю дать гневу сжаться вокруг меня, чтобы слова Николаса дошли до меня, Люцифер двигается. Он достает свой пистолет и стреляет прямо в ноги Николаса. Николас ревет, вскакивает, закрывая голову руками.

Выстрел звенит у меня в ушах.

Но Несвятые еще не закончили.

На этот раз стреляет Мейхем, еще одна пуля попадает в пол, и он делает выпад в сторону Николаса. Он переворачивает пистолет в руке, роняет его и наносит удар кулаком по лицу Николаса, прежде чем Николас успевает достать свой пистолет. Позади нас я слышу, как охранники из-за двери вбегают внутрь, крича Мейхему, чтобы он отступил. Но я кручусь на месте, широко раскинув руки, закрывая Мейхема своим телом.

Бруклин кричит, и я достаю нож из кармана, щелкая застежкой на лезвии, чтобы высвободить его.

— Если ты не заткнешь свой поганый рот, — рычу я Бруклин, не глядя на нее, — я перережу твою чертову глотку.

К счастью, она перестает кричать.

Охранники держат оружие наготове. Все они одеты в черное, на них, как я знаю, пуленепробиваемые жилеты.

— Бросьте оружие, — приказываю я им.

Они смотрят на меня, не двигаясь.

Позади меня Мейхем рычит на Николаса.

— Ты гребаный кусок дерьма, — шипит он, его голос звучит только в фойе. — Ты смеешь говорить ей, что Джеремайя проходит через многое? Этот кусок мрази поимел ее, а ты… Ничего. Не сделал.

С каждым словом я слышала, как его кулак ударяется о голову Николас. Николас что-то пробормотал, и я, не глядя назад, поняла, что он ошеломлен.

Люцифер не сказал ни слова. Но вдруг охранники напрягаются, и Бруклин хнычет.

Я оглядываюсь через плечо.

Люцифер держит нож у ее лица. Я даже не знала, что у него есть нож.

Я улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ, но его блестящие голубые глаза холодны.