Эти Дети

Утром Лариса очнулась уже в домике за рекой. Она попыталась встать с кровати, но голова её была подобна железной бочке, в которой при малейшем движении сердился шторм. Поверье, если бы в вашей голове творилось то же самое, вам бы непременно казалось, что вы находитесь на огромной производственной фабрике, где извечно всё стучит и грохочет. Пересилив себя и шторм в голове, Лариса всё-таки села в постели и оглядела комнату. Всё было как в тумане: размыто и глухо. Возле выцветшего зелёного дивана, на котором девочка провела ночь (вернее, её часть), стояла табуретка и стакан воды. Лара спустила ноги с дивана, уперев ладони в матрас. Пружины больно впились в её руку. Она тут же прижала ладони к груди, вспомнив, как ночью так же вонзались в её руки ногти родного братца, но не издала ни звука. Исцарапанные еловыми ветками ступни ощупывали промёрзший деревянный пол – от холода становилось немного легче, мелкие порезы чувствовались гораздо меньше.

– Где он сейчас? – подумала она, протянув руку к стакану. Достать до него было не так-то просто – кисти дрожали и ныли. Когда же Лара всё-таки достала стакан и поднесла его к губам, она медленно проглотила немного воды. С губ по очереди сорвалось несколько стонов, разорвавших тишину. Все внутренние органы девочки словно встряхнули и заставили работать в каком-то другом порядке, так чтобы весь этот процесс приносил такое количество боли, какое мог вытерпеть только самый сильный человек. Стакан был брошен на пол: вода разлилась по полу и каплями растекалась по осколкам.

– А если он её отравил? – испугалась девочка, – От него можно ожидать всего!

Она попыталась встать с дивана, но ноги ещё не были готовы к этому. Лара упала на пол.

– Нужно непременно уйти. Переждать где-то или вернуться к тем ребятам.

Изо всех сил Лара стала отталкиваться ногами и руками, чтобы ползти. Пол был пыльный, и мелкий сор залетал в глаза и нос. Ларе понадобилось около пяти минут, чтобы пересечь небольшую комнату домика и оказаться у выхода. Она снова попыталась встать, и на этот раз ноги решили её послушаться. Лара медленно отворила дверь, та даже не скрипнула, словно была в сговоре с девочкой. Хромая, Лариса попыталась бежать и остановилась на берегу реки.

– Я не переплыву, – сказала он вслух и посмотрела на быстро убегающую воду, – меня снесёт течением.

Но другого выхода не было, и Лара медленно погрузила ноги в ледяную воду. Через несколько шагов по мелким камням, порезы начали кровоточить, окрашивая воду в пугающие оттенки розового и красного. Девочка сжала зубы и сделала ещё несколько шагов, но её окликнули.

– Лара! Вернись! Тебя снесёт течением! – крикнул Роджер, – Ты погибнешь!

Он в несколько шагов преодолел расстояние, на которое его сестра потратила не меньше десяти минут, и осторожно взял её за руку. Лара обернулась. На её лице показались капли – то ли моросящего дождя, то ли слёз:

– Но если я вернусь, то ты сам меня убьёшь! – медленно произнеся эти слова, девочка успокоилась, – У меня нет выхода? – спросила она себя. Роджер ответил за неё:

– Ты совершенно права, сестрёнка. А теперь пошли – завтрак остынет.

Он потянул её за руку, девочка повиновалась, и они направились в дом.

Постель, на которой спала Лара, уже была сложена; осколки с пола исчезли, и осталось лишь размазанное пятно от воды на полу. Напротив дивана на табуретке стоял завтрак: в одну тарелку, на края которой опирались две вилки, были свалены несколько обуглившихся клубней картофеля, рядом стояли два стакана: один был с водой, другой был наполнен тёмной жидкостью. Лара подошла к дивану, рядом с ней стоял Роджер:

– Ну чего ты? Присаживайся, – он жестом пригласил её сесть на диван, а сам сел рядом на пол. Лара посмотрела на брата: ни тени того страшного выражения лица, какое было ночью, но что-то было пугающее в этой тщедушной доброте, – Я не лучший повар, как ты знаешь, но очень стараюсь! – он расплылся в добрейшей улыбке, когда кончики губ вот-вот должны коснуться ушей, и, взяв в руку вилку, разломал одну из картофелин пополам, – кажется, готова…